– Хорошо. Тогда мы выдвигаемся.
– Жду.
Я отключился, убрал телефон в карман. Сказал Паше, что Серега ждет нас на «Электрозаводской». Паша ответил, что знает, где это. Я предложил тогда не терять времени и ехать туда, Паша в свою очередь не стал возражать. Мы двинулись в сторону ближайшей станции метро.
Прошли мимо высотки МГУ. Здание величественно упиралось в небо своим шпилем. Издали и вблизи оно напоминало древнее культовое сооружение, аккумулировавшее в себе мощный поток потусторонней силы; впрочем, в какой-то степени оно им и являлось – храм науки все-таки. В советское время умели возводить такие здания, пронизанные духом силы и ума, я невольно восхитился работой архитектора. В наше время подобные объекты архитектуры не возводят, в эпоху потребления строят максимально быстро и максимально безлико: все должно быть утилитарно и серо, как торчащие вдали небоскребы Москва-сити.
Мы дошли до станции «Университет» и спустились в подземку. Сели в первый подошедший поезд и поехали темными тоннелями сквозь темное и черствое подземное сердце столицы.
На «Парке Культуры» мы пересели на кольцевую ветку. Я вспомнил, как после армии мы где-то тут с Пашей расстались: он поехал домой в Брянск, я к себе – в Питер.
– Помнишь? – спросил я Пашу.
– Что?
– Тут распрощались после армии…
– А! Вот ты о чем… Ну, да – помню!
– Быстро время летит.
– Не то слово!
Людей в метро в этот субботний день было много, Паша пояснил, что даже в выходные пассажиропоток почти не спадает, все куда-то едут, куда-то спешат. Разница с тем же Питером была ощутимая.
– Тут вообще очень много народу, – сказал мне Паша. – Больше, наверное, чем надо.
Перенаселенность – одна из основных проблем больших городов. Как ни странно, в России, несмотря на занимаемые ей огромные территории, вся жизнь сосредоточена на небольшом клочке земли, и поэтому проблема перенаселенности тут стоит еще острее. От Владивостока и Ставрополя тянутся люди к двум столицам, заполняя их собой, как древний Вавилон. Провинция со своим отсутствием перспектив становится безлюдной и мрачной; по негласному правилу считается, что там живут неудачники и чудаки; все нормальные люди едут покорять столицы.
Неудивительно, что в последних идет не просто толкание локтями, а самая настоящая битва за место под солнцем. Со стороны эта битва выглядит нелепой и смешной, особенно если учесть, сколько пространства вокруг остается пустующим, однако смех этот сквозь слезы. Такова природа русской реальности, парадоксальной и болезненной…
Я поделился своими размышлениями с Пашей.
– Ты прав, – ответил он, – все так. Только есть одно «но»…
– Какое?
– Мы сами играем по этим правилам. Мы ведь тоже из «понаехавших».
– С этим я и не спорю. Я размышляю о том, есть ли… была ли у нас альтернатива.
– Ну и? Была?
– Не было, в том то и дело.
– Вот поэтому и задыхаемся тут друг от друга.
– Поэтому и топчем друг друга, охотимся друг на друга. От безысходности, от отсутствия альтернативы.
– Это печально.
– Не говори.
На «Курской» мы сделали еще одну пересадку – последнюю. Проехали одну станцию – «Бауманскую» – и вышли на «Электрозаводской».
Пока поднимались на эскалаторе, Паша поведал мне душещипательную историю о том, как во время одного из недавних спонтанных алкогольных возлияний перепутал дверь с окном в коридоре общежития и вынес в нем стекло. Я спросил его о мотивации данного поступка. Паша пояснил достаточно своеобразно:
– А почему бы там, собственно, не быть двери вместо окна?
– Да уж… Впрочем, все относительно. И дверь может оказаться окном.
– Вот именно.
– Хоть это и порядочный тупизм, – улыбнулся я.
– Тупизм существует, и я бьюсь над доказательством этого факта.
– Ага. Весьма интересно…
– Еще бы!
– Меня окружают настолько интересные люди, что иной раз мне кажется, что я сам – достаточно унылая и скучная личность.
– Брось ты. Нормальная ты личность.
Мы вышли из метро. Серега Панк ждал нас метрах в пятидесяти от выхода из вестибюля станции. Едва завидев нас, он замахал руками так, что не заметить его не представлялось возможным. Мы направились к нему. Серега, в свою очередь, устремился к нам.
Затем последовало длительное приветствие с целой серией дружеских объятий и рукопожатий. Наконец он выдохнул:
– Здорово, парни! Рад вас видеть!
Я ответил за нас обоих:
– Мы тоже рады. Как ты?
– Лучше всех!
– Вот и отлично!
– А вы?
– И мы ничего!
– Будет еще лучше!
– Будет!
После этого мы еще раз по очереди обнялись. Давно не виделись – что говорить.
Наконец Серега изрек:
– Такое дело надо обязательно отметить.
– А как же!
– Пойдем тогда отсюда. Заодно и жену мою встретим – познакомлю вас.
– Пойдем, познакомишь.
И мы пошли. Мимо ларьков, теснившихся вокруг станции метрополитена, мимо снующих туда-сюда людей, мимо контейнеров с мусором, рядом с которыми собирались в группы бездомные. Я достал на ходу сигарету и закурил. То же самое сделали и Паша с Серегой.
– Далеко идти-то? – спросил я Серегу, выпуская дым от первой затяжки.
– Не-а. Она нас в парке ждет, тут рядом. Почти пришли.
Место, куда нас Серега в итоге привел, назвать парком было трудно даже с большой натяжкой из-за малых размеров оного; скорее это был сквер, затененный большими тополями с могучими кронами. В тени стояло несколько скамеек, покрашенных в белый цвет. На одной из них сидела девушка – жена Сереги Панка. Мы подошли к ней.
– Знакомьтесь – это Оля, – Серега представил нам свою жену.
– Очень приятно, – мы с Пашей по очереди назвали свои имена. Оля кивнула нам в ответ:
– Сережа про вас рассказывал.
– Хорошее или плохое? – улыбнулся Паша.
– Разное. Смотря как посмотреть, – ответила улыбкой Оля.
Она тоже достала сигарету. Серега тут же прикурил ей от своей зажигалки. Оля затянулась и выпустила облако дыма.
– Ну, вот и познакомились, – подытожил Панк, – теперь можно это дело и отметить.
– Тебе бы все отмечать, я смотрю, в Москве ты нисколько не изменился…
– А что я – грустить что ли должен?
– Нет.
