Клаус фон Штауффенберг был прекрасным офицером.
Его взяли в Военную академию при Генштабе, а потом он в чине обер-лейтенанта стал вторым офицером Генерального штаба при генерал-лейтенанте Эрихе Гепнере. С ним фон Штауффенберг осенью 1939 года попал в Польшу и писал оттуда жене письма в стиле, достойном истинного национал-социалиста:
«…население – невероятный сброд. Много евреев и полукровок. Этим людям хорошо, когда ими управляешь кнутом. Тысячи заключенных пригодятся для сельского хозяйства Германии. Они трудолюбивы, послушны и нетребовательны».
Он и дальше вел себя самым похвальным образом – в 1940 году участвовал во Французской кампании, а в декабре 1941 года поддержал передачу командования армией непосредственно в руки Гитлера.
К концу 1942-го он, однако, заколебался. Дела шли все хуже, война на два фронта становилась реальностью – пусть пока только в небе над Германией да еще в Северной Африке. Кстати, Штауффенберга туда и назначили. В составе 10-й танковой дивизии он отправился в Тунис, выручать войска фельдмаршала Эрвина Роммеля.
Роммель, конечно, творил чудеса. От Эль-Аламейна ему пришлось отступить только под давлением совершенно подавляющего превосходства противника решительно во всем – и в численности, и в снабжении, и в танках, и в авиации. Англичане и американцы непрерывно бомбили немецкие позиции, их самолеты обстреливали на дорогах все, что двигалось, и под один из таких налетов попал и Клаус фон Штауффенберг.
Он был тяжело ранен, потерял левый глаз, правую руку и два пальца на левой руке. В числе прочих раненых его успели воздухом вывезти в Италию, а оттуда эвакуировали в военный госпиталь в Германии. Несмотря на тяжкие ранения, фон Штауффенберг вернулся в строй.
Вот только у него поменялось представление о его долге перед Отечеством.
IV
В штабе группы армий «Центр» еще с 1941 года существовала группа офицеров, считавших, что Гитлер ведет Германию к катастрофе. Возглавлял ее Хеннинг фон Тресков, такой же выпускник Академии Генштаба, как и Штауффенберг, только фон Тресков закончил ее первым в своем выпуске. У него точкой перелома стал приказ 1941 года о расстрелах выявленных политруков Красной Армии – возникла примерно та же реакция, что и у Гёрделера после сноса памятника Мендельсону.
Отвращение – все-таки сильное чувство, с ним трудно совладать.
Но подать в отставку – то, что мог сделать в мирное время обер-бургомистр Лейпцига, человек как-никак штатский, – никак не мог сделать военный и во время войны.
Фон Тресков остался в армии.
Человек он был очень умный, розовых надежд на изменение режима не питал, корень зла видел в личности Адольфа Гитлера и вместе со своими единомышленниками предпринял несколько попыток к его устранению.
Одна из них действительно была близка к успеху – 13 марта 1943 года в самолет фюрера, вылетавший из Смоленска в его Ставку в Восточной Пруссии, под видом «дружеской посылки приятелю» была подсунута бомба.
Интересно, конечно, поразмышлять о том, как могла бы пойти история в случае успеха покушения, но бомба не взорвалась. В силу каких-то причин отказал взрыватель, и заговорщикам пришлось очень постараться для того, чтобы изъять свою посылку обратно.
Связи у фон Трескова были широкие – он знал и Гёрделера, и людей из окружения графа фон Мольтке [2], потомка великого полководца, соратника Бисмарка, и пытался привлечь к своему делу даже фельдмаршала Манштейна – тот считался лучшим умом германского генералитета.
Но Манштейн отказался его и слушать:
«…прусские фельдмаршалы в заговорах не участвуют».
Клаус фон Штауффенберг с точки зрения фон Трескова представлял значительный интерес – он регулярно посещал Вольфшанце, и это давало возможность добраться до фюрера – чисто физически.
Адольфа Гитлера – если мерить по стандартам И. Сталина – охраняли очень небрежно. Про историю с «посылкой, переданной приятелю», мы уже упоминали, но был и другой случай, когда Гитлер наведался в штаб группы армий «Центр». Офицеры-заговорщики оказались близко к нему, и при этом личное оружие никто у них не отбирал. У них была полная возможность застрелить фюрера, но они не решились.
Говорили, что опасались задеть своего командующего фон Клюге.
Была еще одна возможность для покушения, в Берлине. Гитлер приехал на выставку трофейного советского оружия, и один из заговорщиков собирался подобраться к фюреру поближе и взорваться вместе с ним. Он уже активировал таймер-взрыватель бомбы, но Гитлер неожиданно уехал с выставки, и неудачливому офицеру пришлось срочно избавляться от взрывателя.
Так что Клаус фон Штауффенберг, бывавший на совещаниях с участием Гитлера, был для заговорщиков истинной находкой. Но была и еще одна причина, почему он мог стать очень полезен.
Штауффенберг имел отношение к операции «Валькирия».
V
В Германии еще с зимы 1941/42 года существовал план на случай каких-то чрезвычайных событий в тылу вроде «массовых актов саботажа», «восстания враждебных элементов» и так далее. План назывался «Валькирия» и должен был проводиться в жизнь так называемой Резервной армией.
Это было военное командование, в распоряжении которого находились части, проходящие процесс переформирования, – старая идея, еще времен Первой мировой войны, которая позволяла вливать пополнения новичков в полки, находящиеся на отдыхе.
Там ветераны-фронтовики принимали молодежь под свое крыло, обучали премудростям выживания, которых не найдешь в воинских уставах, и тем ускоряли процесс сколачивания своей части в единую боевую единицу [3].
Этой армией командовал генерал-полковник Фридрих Фромм, а генерал Фридрих Ольбрихт, начальник Общевойскового управления Верховного командования сухопутных войск (ОКХ), который ведал снабжением войск и армии резерва, служил у него заместителем.
Ольбрихт входил в заговор, и он модифицировал план «Валькирия» так, что им можно было воспользоваться для захвата контроля над средствами связи. A Штауффенберг служил в штабе резерва сухопутных войск и занимался подготовкой «Валькирии».
Так что все складывалось удачно.
20 июля 1944 года полковник Клаус фон Штауффенберг прилетел для доклада в Вольфшанце. У него в портфеле были две килограммовые бомбы с химическим взрывателем, рассчитанным на полчаса. Он приводился в действие так: надо было плоскогубцами раздавить ампулу с кислотой, которая и начинала разъедать проволоку. В тот момент, когда процесс этот доходил до конца, следовал взрыв. По прибытии в Ставку Штауффенберг зашел, раздавил ампулу – все шло по плану.
Но вот дальше пошла череда случайностей.
Времени у полковника было мало, и действуя одной искалеченной рукой, он сумел раздавить взрыватель только одной бомбы. По идее, этого было достаточно для того, чтобы сдетонировала и вторая, но он ее почему-то из портфеля убрал.
