Успех предприятия был сомнительным – «Ришелье», правда, получил новые повреждения, но захватить Дакар не удалось. Французские колониальные войска не только остались верны правительству Петена в Виши, не только яростно защищались и подбили английский линкор, но еще и организовали контратаку.
Французские самолеты, вылетевшие из Дакара, дважды бомбили Гибралтар [2].
Этот факт произвел на Гитлера большое впечатление. Мы знаем об этом совершенно точно – 28 сентября он встретился с главой МИДа Италии графом Чиано и сказал ему, что намерения Франко захватить французскую часть Марокко попросту вредны для общего дела. Ну разве не понятно, что при попытке провести это пожелание в жизнь лояльность французских гарнизонов по отношению к Петену поколеблется?
Кто знает – может быть, они даже поднимут знамя «Свободной Франции».
И свою беседу с Франко Гитлер начал как раз с пункта об испанских колониальных приобретениях:
«…если сотрудничество с Францией окажется возможным, территориальные результаты [для Испании] могут быть не столь значительны. Не лучше ли достичь успеха с меньшим риском и в более короткое время, чем пытаться получить максимальный результат?»
Франко ответил длинной речью, в которой всячески упирал на значение приобретения Марокко для Испании, на тяжелое положение с продовольствием, на необходимость поставок военных материалов из Германии, и закончил утверждением:
«Испании не нужна помощь германских войск».
Все это сильно не понравилось его собеседнику.
Шмидт отмечал потом, что каудильо раздражал фюрера даже манерой речи:
«…бесконечный монолог, произносимый писклявым голосом, монотонной песней, похожей на крик муэдзина, созывающего правоверных к молитве».
Худшее, однако, было впереди.
Франко, ссылаясь на мнение своего военно-морского атташе в Лондоне капитана Эспиноса де лос Монтенос, сообщил Гитлеру, что в случае успешной высадки германских войск в Англии правительство Черчилля продолжит войну – просто английский флот уйдет в Канаду [3].
В яростной вспышке раздражения Гитлер вскочил на ноги.
Он заявил, что «не видит смысла в продолжении совещания».
VII
Переговоры, в общем, на этом могли и закончиться, но они не закончились. Был объявлен перерыв, в ходе которого Гитлер поделился с окружающими своими чувствами по поводу мелочности и тупости Франко, его узкого ума, неспособного понять величие момента и того, что он посмел подвергнуть сомнению близость полной победы над Англией.
По мнению фюрера, это была даже не глупость, а хуже – дурной вкус [4].
Впечатление, произведенное на Гитлера разговором с Франко, уловили и испанцы. Их переводчик барон де лас Торрес уловил слова фюрера, которые тот пробормотал при выходе из салона:
«…mit diesem Kerl ist nicht zu machen…» – «…с этим малым ничего нельзя делать [вместе]…»
Так что Франко принял это во внимание и в ходе дальнейшей беседы был сама любезность. Он рассыпался в похвалах германской армии и гению фюрера, уверял в преданности общему делу, а при расставании даже сказал следующее:
«…если когда-нибудь настанет день, когда Германии действительно понадобится моя помощь, я встану на ее сторону, ничего не требуя взамен».
Чего стоила искренность генерала Франко, было известно. Немецкая делегация, отбывая домой, была не в лучшем настроении. Фюрер позднее сказал Муссолини, что предпочел бы скорее удалить три-четыре зуба, чем согласиться на еще одну встречу с Франко. Фраза эта, скорее всего, действительно была произнесена – она не раз тиражировалась в различных мемуарах и в самых разных вариантах. Согласно одному из них, Гитлер называл Франко «жидом» – что возможно.
Фюрер видел евреев в самых неожиданных местах.
Например, он колебался при вручении Железного креста летчику Адольфу Галланду [5] – отважный пилот показался фюреру «похожим на еврея», и даже то, что награда была дана по личному представлению Геринга, не показалось Гитлеру убедительным…
VIII
В октябре 1940 года, еще до встречи в Андае, Гитлер повидался с Петеном и Пьером Лавалем, фактическим руководителем правительства Виши. В свете случившегося «акта британской агрессии в Дакаре» возникли мысли о «практическом сотрудничестве в вопросах обороны».
Франко говорил много хороших слов о своей готовности «сразиться за правое дело», но в практическом смысле придерживался сугубо холодного реализма. Французы же предлагали именно практическое взаимодействие, и начать его можно было в Сирии – там стояли французские войска под командой генерала Денца.
Тут было о чем подумать.
На перроне в Андае, прогуливаясь в ожидании поезда Франко, Гитлер сказал Риббентропу, что идею грандиозного надувательства – обещать Испании отдать ей французские колонии, подождать, когда она вступит в войну, и потом обещания не исполнить, – придется оставить как непрактичную.
Потому что испанцы в силу своей проклятой «латинской болтливости» не смогут удержать в секрете то, что будет им конфиденциально сказано. И коли так, то лучше не обещать им ничего, что может оттолкнуть французов от сотрудничества.
Что же касается просьбы Франко о поставке ему военных материалов, то материалы эти в испанских руках будут бесполезны – следует настаивать на участии германских войск в операциях против Гибралтара.
Но именно это условие Франко и отвергал – конечно, самым дружеским образом.
Он говорил вновь и вновь, что Испания готова предоставить Германии два миллиона бойцов – вот только надо снабдить их артиллерией, самолетами, танками, едой и горючим.
Все это вело в никуда.
Гитлер винил во всем «жадность каудильо», Риббентроп считал Франко трусом, не способным решиться на отважный шаг вперед, германское посольство в Мадриде посылало в Берлин сообщение за сообщением о мерах по подготовке к войне, срочно принимаемых Испанией, но время шло, никаких шагов Франко не предпринимал, а военные приготовления как-то понемногу начали носить характер «укрепления испанских границ».
Поскольку укреплялись они в основном на Пиренеях, то толковать это следовало скорее в негативную сторону.
Как раз в то время, когда посольство отсылало шифрованные телеграммы начальству, Серрано Суньер, глава испанского МИДа, беседовал с послом США и уверял его, что Испания ничего в Андае не обещала, что она хотела бы и дальше сохранять свой нейтралитет и что вообще хорошо бы поторопиться с обещанными поставками зерна.
Что интересно, так это то, что предложение о поставках было всецело поддержано английским послом в Мадриде. Он тоже считал, что Испании следует дать некую премию за хорошее поведение, и что объявлять войну Англии она на самом деле не собирается, и что у него на этот счет есть вполне надежные сведения.
