Интересно, что бумага, по-видимому, дошла до самого верха: сначала Гитлер в разговоре с Муссолини в Мюнхене упомянул о Мадагаскаре, а парой дней позже сказал то же самое Редеру. Все это говорилось летом 1940 года, но уже к октябрю стало совершенно непрактичным – Люфтваффе проиграло битву за Англию.
Британия продолжала сражаться.
Поскольку поддержки фюрера уже не имелось, «план Риббентропа» оспорили – Гейдрих в качестве главы служб безопасности Рейха выразил протест. Он сказал, что эмиграция больше не может рассматриваться как ответ на еврейский вопрос. Выселение евреев действительно необходимо, но не в колонии, а на восток Европы, куда-нибудь в Польшу.
Только это даст еврейскому вопросу «окончательное решение» [4].
IV
Колебания фюрера по поводу выбора стратегии на ближайшее будущее тоже добавляли неясностей для органов планирования. Война с Англией продолжается, но ведется она в основном флотом и теми силами Люфтваффе, что выделены в распоряжение Шперле. Флот по установленной квоте получал 10 % от всех призывников, и еще 25 % шли в авиацию. И получалось, что 65 % призыва шло в части, которые в войне непосредственно не участвовали. Означает ли это, что сухопутную армию можно сократить? Производство вооружений, в конце концов, требовало многих рабочих рук.
Да и визит В. М. Молотова в Берлин дал руководству Рейха немало информации для размышлений.
Министр иностранных дел СССР прибыл в столицу Рейха специальным поездом в сопровождении огромной делегации экспертов. B числе сопровождающих его лиц были нарком черной металлургии И. Т. Тевосян, пять замнаркомов – всего 65 человек. Замнаркома – по статусу заместитель министра. Но он не обязательно просто заместитель – многое тут зависит от того, какое это министерство и чем именно ведает зам.
Скажем, В. Н. Меркулов, заместитель наркома НКВД по вопросам госбезопасности, был лицом далеко не ординарным, и уж одно его присутствие в Берлине показывало, какое значение СССР придает успеху дипломатической миссии В. Молотова.
Но миссия эта оказалась полностью неудачной – переговоры провалились.
Сейчас, с временной дистанции в 70 с лишним лет, трудно понять, зачем они и затевались. Формально В. Молотов прибыл в Берлин с целью «прояснения спорных вопросов».
Вопросы эти, как и ожидали в Берлине, касались Финляндии и Румынии.
Согласно пакту Молотова – Риббентропа, подписанному в Москве в августе 1939 года, обе эти страны переходили в сферу влияния СССР, и Германия выражала свою незаинтересованность в том, как будут складываться их дела с Советским Союзом.
Договор и выполнялся: у Румынии без войны были отняты значительные территории, и такая же участь постигла Финляндию, несмотря на ее отчаянное сопротивление, и Рейх в обоих случаях промолчал.
Но победа над Францией совершенно поменяла все условия.
В августе 1939 года Адольф Гитлер собирался воевать с Польшей, искал партнера в лице СССР и был готов заплатить практически любую цену за то, чтобы развязать руки на Западе.
А в августе 1940 года, когда над Парижем уже веяло знамя Рейха, маршал Маннергейм получил срочную телеграмму от финского посла в Берлине с просьбой: на следующий день лично встретить германского офицера – «с важным письмом, предназначенным лично маршалу».
И оказалось, что рейхсмаршал Герман Геринг интересуется, не согласится ли Финляндия предоставить Германии транзитные права для высокогуманной цели – перевозки больных и раненых солдат вермахта из Норвегии домой, в пределы Рейха?
Разрешение было моментально дано – и через финскую территорию действительно начались германские воинские перевозки, определенные куда пошире, чем возвращение раненых на родину.
А для защиты этих перевозок от возможных воздушных налетов в ключевых пунктах финской системы портов и железных дорог разместили зенитные части германской армии – а уж заодно позволили Финляндии забрать предназначенное для нее английское оружие, которое было захвачено в Норвегии победоносными войсками Рейха, и в результате финское правительство в своих переговорах с СССР вдруг стало склонно к вежливым отказам.
Это было в августе, а в сентябре 1940 года в Бухаресте сменилась власть, и новый режим маршала Антонеску, подписавшего союзный договор с Италией и Германией, получил в придачу и так называемую «германскую военную миссию». Для начала в миссию вошли 13-я моторизованная дивизия вермахта с прибавленной к ней 16-й танковой дивизией, и стало понятно, что речь идет не о «группе инструкторов-добровольцев», как было в свое время в Испании, а скорее об «ограниченном военном контингенте».
Казалось бы, это были совершенно ясные указания на то, что старые договоренности больше не действуют, но В. Молотов тем не менее приехал в Берлин и начал задавать вопросы.
Более того – он начал делать и предположения.
V
Предположения эти, с точки зрения Германии, носили ошеломляющий характер.
СССР требовал «признания своих прав как великой державы» в регионе Черного моря – и в силу этого желал получения военных баз в Турции и в Болгарии. Тот факт, что Болгария была отделена от СССР румынской территорией и что на этой территории были расположены единственные (кроме советских) источники нефти, доступные для Рейха по суше, совершенно игнорировался.
Германии задавался вопрос, как она смотрит на Швецию с ее нейтралитетом, и было известно, что одним из условий финско-советского перемирия было требование СССР проложить сквозную дорогу через Финляндию от советской до шведской границы. Тот факт, что Рейх получал из Швеции огромное количество железной руды, во внимание не принимался.
А компромиссное предложение Риббентропа – направить советское внимание не на Запад от своих границ, а на Юг, в сторону Ирана и банкротной массы земель Британской империи, – было отвергнуто как «преждевременное и неконкретное».
В общем, Молотов уехал из Берлина ни с чем, a Гитлер поделился со своим окружением мыслью о том, что «Сталин ведет себя как вымогатель и шантажист».
И надо сказать, среди генералов вермахта встретил в данном вопросе полное понимание. Война, собственно, с самого начала велась с целью обеспечить Германии гарантированный доступ к источникам сырья. Летом 1940 года Германия стала единственной военной силой на континенте Европы и считала, что ресурсы Балкан и Скандинавии по праву принадлежат ей.
Предложения Молотова в Берлине были восприняты как вызов.
Последовала дипломатическая пауза – и по-видимому, в Москве решили, что слегка перегнули палку. Во всяком случае, в январе 1941 года было подписано торговое соглашение между Германией и СССР, еще и улучшенное в пользу Германии в феврале.
Рейху, в числе прочего, были обещаны поставки миллиона тонн нефти.
Но решение в Берлине было уже принято 5 декабря 1940 года – в этот день Гитлер провел совещание с фон Браухичем и Гальдером, связанное с подготовкой войны с СССР, время нападения пока что было определено очень приблизительно – весна 1941 года.
