– Слезак одобрил программу, – напомнил Эл. – А может, Николь не захочет слушать «Чакону» – у нее своеобразный вкус, и она любит ставить перед артистами непростые задачи.
И тут Иэну живо представилась Николь. Вот она полулежит на огромной кровати в розовой ночной рубашке с рюшечками, рядом на подносе остывает завтрак, а она просматривает программки – одобрит, не одобрит? Она уже слышала про нас, подумал Иэн. Она знает о нашем существовании! Николь думает о нас – значит, мы существуем. Как ребенку необходимо присутствие матери, когда он занимается чем-то важным, так мы нуждаемся в оценивающем взгляде Николь – она вызывает нас к бытию, непроизвольно укореняя в реальности.
А когда она отводит от нас глаза – что? Что происходит? Что с нами случается? Неужели мы разлагаемся на микрочастицы и растворяемся в бездне забвения?
Да, подумал он. Возвращаемся в состояние первичного хаоса, распадаемся на атомы. Туда, откуда мы родом, – в мир небытия. В нем мы пребывали всю сознательную жизнь – и вот теперь у нас есть шанс вырваться.
– А еще, – добавил Эл, – она может вызвать нас на бис. А может даже попросить сыграть любимую мелодию. Я тут пособирал информацию, и вроде как она время от времеи просит исполнить «Веселого крестьянина» Шумана. Соображаешь, что к чему, да? Давай-ка порепетируем Шумана – мало ли что.
И он задумчиво погудел пару раз в бутылку.
– Я… не могу, – вдруг резко сказал Иэн. – Я…не в состоянии. Это слишком важно для меня, но я чувствую – что-то пойдет не так, мы ей не понравимся, и нам дадут пинка под зад. А мы… мы так и будем жить дальше с воспоминаниями о позоре.
– Слушай, – начал Эл. – У нас же есть папула. А это дает нам…
Тут он осекся. По направлению к космопарку по тротуару шел высокий, сутуловатый пожилой человек в дорогом – из натуральной ткани – синем костюме в мелкую полоску.
– Боже ж ты мой, это же Люк! Собственной персоной! – воскликнул Эл. Похоже, он не на шутку испугался. – Я его за всю жизнь всего пару раз видел. Проблемы какие-то, наверное…
– Ты бы папулу подозвал, – тихо сказал Иэн.
Потому что тварюшка резво побежала к Люку.
На лице Эла проступило до крайности изумленное выражение:
– Не получается!
Он отчаянно щелкал кнопками пульта:
– Она не слушается!
Папула подскочила к Люку, тот наклонился, подхватил ее и пошел к космопарку с папулой под мышкой.
– Он перехватил управление, – ахнул Эл.
И ошеломленно поглядел на брата.
Дверь крохотного офиса отворилась, и Люк вошел внутрь.
– Мы получили рапорт, что ты использовал ее во внеслужебное время в частных целях, – сказал он Элу низким, мрачным, ничего хорошего не обещающим голосом. – Тебя же предупреждали – это запрещено. Папулы – собственность космопарка, не оператора.
Эл растерянно пробормотал:
– Ну… эт самое… Люк… ну я…
– По-хорошему, тебя уволить надо, – сурово продолжил Люк. – Но у тебя продажи высокие. Поэтому так и быть, работай дальше. Но делишки свои устраивай без помощи служебного оборудования.
И он покрепче перехватил папулу и развернулся к двери.
– Так, время деньги, мне пора.
И он посмотрел на бутылку в руках у Эла.
– А это вообще не музыкальный инструмент. Это штука, в которую виски наливают.
Эл выдавил:
– Люк, полушай. Это ж реклама. Мы выступим перед Николь, и твоя сеть космопарков станет известной. Престижной, и все такое!
– А мне на фиг не сдалась эта престижность, – заявил Люк, остановившись перед дверью. – Я не собираюсь развлекать Николь Тибодо. Она делает с этим обществом все, что хочет, а я делаю с моими космопарками все, что хочу. Вот так. Она ко мне не лезет – и я к ней не лезу. И пусть так оно и остается. Позвони Слезаку и скажи, что вы не сможете выступить. И вообще забудь об этой чуши. Ты же взрослый человек, а занимаешься черт знает чем – сидишь и в бутылку дудишь, это кому сказать…
– А вот тут ты не прав! – с жаром возразил Эл. – Искусство не знает границ, и даже самые приземленные, обыденные вещи обретают в нем новую жизнь! И эти бутылки – не исключение!
Люк поковырялся во рту серебряной зубочисткой и заметил:
– Ну и как ты собираешься обаять Первую семью? Папулы-то у тебя больше нет. Как, не боишься провала?
Помочав, Эл сказал Иэну:
– Он прав. Мы получили это приглашение благодаря папуле. Но… да ладно, пошло оно все. Мы все равно выступим.
– А ты смелый парень, – заметил Люк. – Но глупый. И тем не менее, тем не менее… тебе удалось произвести на меня впечатление. Теперь я понимаю, почему у тебя продажи запредельно высокие – потому что ты никогда не сдаешься. Ладно, бери папулу в Белый дом. Но смотри, чтобы следующим утром она опять была в космопарке!
И он перебросил Элу круглое, похожее на жука существо. Тот схватил зверюшку и прижал к груди, словно большую подушку.
– Может, это, конечно, и реклама для нас, – продолжил Люк. – Но я знаю одно. Мы Николь не нравимся. Сколько людей ускользнули от нее – и все из-за нас. Мы – слабое место в мире мамочки, и мамочка знает это.
Он осклабился, показывая золотые зубы.
Эл пробормотал:
– Спасибо, Люк.
– Только вот что: папулой буду управлять я, – строго предупредил Люк. – Ну, на расстоянии. У меня все-таки опыта побольше. В конце концов, я же их придумал и запустил в производство.
– Да без проблем, – покивал Эл. – Я-то все равно буду на игре сосредоточен, куда мне еще папулу настраивать…
– Вот, – сказал Люк. – Я ж говорю: ты ж бутылку свою двумя руками держишь!
Люк говорил, Иэн слушал – и что-то его насторожило в голосе братцева начальста. Что-то Люк, похоже, замышляет… Но что? Так или иначе, выбора им не осталось – без папулы успеха им не видать. И конечно, Люк управится с ней виртуозно, он ведь только что показал класс, куда там Элу, и кроме того, правильно Люк заметил, что Эл, так или иначе, будет занят, когда играешь, не до возни с пультом. Но… что-то, что-то тут не то.
– Безумный Люк, – тихо сказал Иэн. – А ты когда-нибудь Николь видел? Ну, лично встречался с ней?
– Ну да, – не дрогнувшим голосом отозвался Люк. – Давно это было. Мы с отцом ездили по стране с кукольным театром. Нас и в Белый дом пригласили в конце концов.
– А что там случилось? – поинтересовался Иэн.
Люк помолчал, но все же ответил:
– А ей не понравилось. Она сказала что-то вроде – «какое безобразие, эти куклы неприлично выглядят».
И теперь ты ее ненавидишь. Вот оно что, подумал Иэн. Ты ее так и не простил.
– А они были неприличные? – спросил он Люка.
