«Мы ели миссис Тибодо», – вдруг пришла Иэну в голову дикая, дурацкая мысль. А разве на самом деле все не наоборот? Вот она сидит перед нами в джинсах и белой рубашке, и разве не она нас пожирает?
Тут вошел Президент, Тофик Нигел – стройный, подвижный, смуглый. Он подошел к Николь, та подняла голову и проговорила:
– Смотри, Тоффи, они привели папулу! Здорово, правда?
– Да, – сказал Президент, улыбаясь.
И встал за креслом супруги.
– А я могу на нее посмотреть? – спросила Эла Николь. – Пусть подойдет.
И она подала знак, и стекло стало подниматься.
Эл опустил папулу на пол, и та побежала к Николь. Тварюшка проскользнула в щель под барьером и прыгнула на колени к Первой леди. Та тут же подняла ее сильными, уверенными руками и присмотрелась.
– Тьфу, – наконец вынесла она вердикт. – Она не настоящая. Это кукла.
– Они вымерли, – отозвался Эл. – Это всем известно. Но эта папула – точная копия живой папулы, восстановленная согласно данным археологов.
И он сделал шаг вперед…
И стеклянная стена опустилась обратно. Эл оказался отрезан от папулы и стоял, смешно разинув рот. Похоже, он встревожился. А потом машинально потыкал в кнопки пульта у себя на поясе. Папула никак не отреагировала. Потом все-таки пошевелилась. Выскользнула из рук Николь и спрыгнула обратно на пол. Николь восторженно ахнула, глаза повеселели.
– Дорогая, хочешь такую же? – спросил ее супруг. – Мы немедленно достанем. Даже нескольких, если захочешь.
– А что она умеет? – спросила Николь, обращаясь к Элу.
Слезак радостно доложил:
– Мэм, она танцует под музыку, у нее прекрасное чувство ритма, не правда ли, мистер Дункан? Может, сыграте какую-нибудь коротенькую пьеску? Чтобы миссис Тибодо посмотрела на танец?
И он радостно потер ладошки.
Эл с Иэном переглянулись.
– К-конечно… – пробормотал Эл. – Мнэ… мы могли бы сыграть пьеску Шуберта, коротенькую, называется «Форель». Иэн, давай, начинаем.
И он вынул бутылку из чехла и неловко поднял. Иэн сделал то же самое.
– Я Эл Дункан, первая… ээээ… бутылка. А рядом со мной – мой брат Иэн. Вторая… бутылка. Мы рады представить вашему вниманию несколько классических пьес в нашей оригинальной аранжировке. Итак, пьеса Шуберта «Форель».
Он кивнул, и они начали.
Бум, бум, бам-ба-бам ббуууум бум бамбам…
Николь захихикала.
Ну вот и все. Провал, подумал Иэн. Боже, вот оно, самое страшное: в ее глазах мы – посмешище. Он перестал играть. Эл продолжил, щеки покраснели от усилий. Он не обращал внимания на то, что Николь поднесла ладошку ко рту, чтобы артисты не видели – она смеется, смеется над ними и их жалкими усилиями. Эл все играл и играл, до самого финала, а потом опустил бутылку.
– Папула, – проговорила Николь, сдерживая смех. – Она не танцевала. Даже не двинулась с места – почему?
И тут она все-таки расхохоталась.
Эл, запинаясь, ответил:
– Я… я не могу ее включить. Она… в общем, она сейчас на дистанционном управлении.
И сурово сказал папуле:
– Пляши, кому говорят!
– Ох, вы меня уморите сегодня, – заулыбалась Николь. – Смотри, – и она обернулась к мужу, – ему приходится просить ее станцевать! Эй, папула-шмапула с Марса, ну-ка танцуй! Кому говорят, папула-не-папула с Марса! Танцуй, куколка!
И она легонько пнула зверюшку носком ноги – мол, давай, шевелись.
– Ну же, механический зверек, древний-древний зверек на электрическом приводе! Станцуй нам, пожалуйста!
Папула шевельнулась. И вдруг – прыгнула на Николь! Прыгнула – и укусила!
Николь завизжала. Раздался резкий хлопок, и папула разлетелась в мелкую пыль. Из тени выступил охранник с винтовкой в руках, он внимательно оглядел Первую леди и маленькие вихри праха – все, что осталось от рехнувшейся игрушки. Лицо у него было спокойное, но винтовка дрожала вместе с руками. Эл принялся тихо ругаться, снова и снова повторяя три или четыре слова, нараспев, снова и снова.
– Люк, – вдруг сказал он Иэну. – Он сделал это. Отомстил. Все, нам конец.
Цвет сошел с его лица, он выглядел донельзя усталым. Машинально он принялся пихать обратно в чехол свою бутылку, привычно упаковывая ее шаг за шагом.
– Вы арестованы, – за их спинами появился еще один охранник.
И наставил на них пистолет.
– Естественно, мы арестованы, – с отсутствующим видом проговорил Эл.
Его голова безвольно покачивалась, и он беспрестанно кивал.
– Мы же ни в чем не виноваты, поэтому, конечно, как же нас не арестовать…
Николь, опираясь на руку мужа, поднялась на ноги и подошла к Элу и Иэну.
– Она меня укусила, потому что я смеялась над вами? – спокойно спросила Первая леди.
Рядом стоял и промакивал испарину со лба Слезак. Он молчал, просто невидяще смотрел на них.
– Извините, – проговорила Николь. – Она на меня рассердилась, да? Очень жаль, я бы хотела вас послушать.
– Это дело рук Люка, – проговорил Эл.
– Люка, – повторила Николь и смерила его изучающим взглядом. – Безумца Люка, вы хотите сказать? Он торгует подержанными космическими кораблями, и бизнес у него не то чтобы очень легальный… Да, я знаю, кто это. Я его помню.
И она посмотрела на мужа:
– Его тоже надо арестовать.
– Как скажешь, дорогая, – сказал он, что-то быстро записывая на листе бумаги.
Николь медленно проговорила:
– А выступление… вы просто использовали его как предлог, чтобы проникнуть внутрь. Ради совершения враждебных действий. Правда? Совершить преступление против государственной власти. Нам необходимо заново рассмотреть вопрос о допуске в Белый дом артистов… похоже, мы ошиблись, приглашая всех подряд. Таким образом сюда проникают враждебно настроенные элементы. Извините.
Она выглядела бледной и подавленной. Теперь она стояла, сложив руки на груди, и перекатывалась с носка на пятку. И над чем-то размышляла.
– Николь, поверьте… – начал было Эл.
Все так же не выходя из раздумий, она отозвалась:
– Я не Николь. Не называйте меня так. Николь Тибодо умерла, причем очень давно. Я – Кейт Руперт, четвертая по счету женщина, занявшая ее место. Я просто актриса, внешне на нее похожая. Это моя работа, но когда происходит что-то вроде этого, я жалею, что подписала контракт. Власти у меня, кстати, никакой нет. Где-то – я не знаю где – заседает совет, который и принимает все решения. А я их никого ни разу не видела. – И спросила мужа: – Они же знают про это, правда?
