– Понятно.
– Вообще-то нам нельзя подпускать к себе людей. Видишь, Эитис быстро убрался отсюда? А я… я слишком ленива. Ну и на правила мне плевать. Наверное, это говорит о моей незрелости и безответственности… – И она слегка изогнула губы в улыбке. – И к тому же предпочитаю контакт такой степени близости… одним словом, такой, что ближе не бывает.
Брент едва различал ее в темноте. Она лежала, откинувшись на подушки, приоткрыв губы и сложив руки под грудью, чуть откинув голову. Красивая как не знаю кто. На самом деле, красивее девушки Брент не видел. Он посидел, а потом наклонился к ней. В этот раз она не отодвинулась. Он нежно поцеловал ее. Потом заключил тоненькое тело в объятия и крепко прижал к себе. Ее платье зашелестело. Мягкие, теплые и благоуханные волосы оказались у самого лица.
– Оно того стоит, – проговорил он.
– Ты уверен? Это необратимый процесс. Понимаешь? Ты перестанешь быть человеком. Потому что эволюционируешь. Твоей расе еще миллионы лет до этой ступени расти, а ты уже станешь… другим. Станешь изгоем. Предвестником грядущих изменений. Останешься в одиночестве.
– Я хочу быть с тобой.
И он погладил ее щеку, провел ладонью по волосам, по шее. Почувствовал, как под нежной кожей бьется каждая жилка, как пульсирует кровь в ямке на горле. Она часто дышала, прижимаясь к нему. Груди поднимались и опускались, поднимались и опускались.
– Я останусь. Если ты позволишь.
– Да, – прошептала она. – Я позволю тебе остаться. Если ты действительно этого хочешь. Но не вздумай потом винить меня! – Острое личико на мгновение осветила то ли печальная, то ли насмешливая улыбка, а темные глаза озорно сверкнули. – Обещаешь, что не набросишься потом с упреками? А то знаю вас – вечно вы во всем меня обвиняете… Я уже зареклась иметь с вами дело. Даже если вы очень просите.
– А что, такое часто бывало?
Девушка рассмеялась, тихонько и музыкально, словно колокольчик над ухом зазвенел. И легонько поцеловала его и нежно прижала к себе.
– За одиннадцать тысяч лет, – прошептала она, – да, такое случалось, и весьма часто.
Капитан Джонсон провел бессонную ночь. Он пытался вызвать Брента на связь – безуспешно. В динамике слышались лишь белый шум и далекие отзвуки видеопрограммы с Ориона X – джаз и карамельно-приторная реклама.
Сигналы из цивилизованного мира напоминали: пора в путь. На этой планете им полагалось пробыть максимум двадцать четыре часа – она же самая маленькая в системе.
– Вот зараза, – зло пробормотал он.
Он запустил кофеварку и посмотрел на часы. Потом вылез из корабля и обошел его. Солнце поднималось над горизонтом. Занималось чудесное утро. Небо из темно-фиолетового стало серым. Холодина стояла страшная. Он замерз и принялся топать, чтобы согреться. Какие-то маленькие птички спикировали в кусты – явно чтобы что-то там поклевать.
Он хотел уже подняться на борт и оповестить Орион XI, но не успел. Он увидел… ее.
Она быстро шла к кораблю. Высокая и тоненькая, несмотря на тяжелую меховую шубу. Руки она держала в карманах. Джонсон стоял, не в силах двинуться с места – словно ноги к земле приросли. От изумления он даже про пистолет позабыл. Девушка подошла и остановилась на некотором растоянии, выдохнув облачко серебристого пара. Он раскрыл рот, не зная, что сказать. И она тихо проговорила:
– Прости, но это по моей милости ты остался ночью без сна. Надо было отослать его обратно.
Капитан Джонсон открыл и закрыл рот. А потом все-таки выдавил:
– Т-ты кто? – Ему стало очень страшно. – И где Брент? Что произошло?
– Скоро подойдет.
И она обернулась к лесу и приглашающе помахала рукой.
– А тебе лучше покинуть это место. Прямо сейчас. Он хочет остаться здесь – и, по правде говоря, так будет лучше. Он изменился. А так – он проживет в моем лесу долгую счастливую жизнь. Вместе с остальными… мужчинами. А все-таки странно, что вы, люди, оказываетесь в конечном счете так похожи друг на друга. Странная вы раса, и эволюционируете не так, как другие. Наверное, из вас получится отличный объект для исследования. Надо будет как-нибудь попробовать. Думаю, дело в вашем низком уровне эстетического развития. Похоже, в самой вашей природе есть нечто вульгарное, и эта вульгарность непременно выказывает себя.
Из леса вышло нечто странное. С мгновение капитану Джонсону казалось, что дело в близорукости и он просто не может разглядеть Брента как следует. Он замигал, прищурился, потом охнул, не веря своим глазам. Здесь, на этой захолустной планете? Но нет, сомнений нет – из леса медленно и стеснительно вышла огромная кошкообразная зверюга.
Девушка отошла в сторону, затем помахала зверю – тот жалобно завыл, глядя на корабль.
Джонсон изумленно смотрел на странную животину, а потом ему стало страшно, очень страшно. Он как-то враз понял – Брент не вернется. Больше не придет – никогда. Что-то с ним случилось на этой странной планете, а еще эта девушка…
Джонсон захлопнул за собой шлюз и бросился к пульту управления. Так, нужно срочно лететь на ближайшую базу и писать отчет. Пусть те, кто надо, расследуют это дело, и как можно скорее…
Запуская двигатели, Джонсон посмотрел, что происходит на поляне. Зверь тряс огромной когтистой лапой вслед кораблю.
Джонсон поежился. Выглядело это так, словно лев-переросток грозился – прямо как рассерженный человек.
Тони и жуки
Красновато-желтый солнечный свет проник в спальный отсек сквозь толстые кварцевые окна. Тони Росси зевнул, немного поворочался, затем открыл глаза и быстро сел. Одним движением отбросил одеяло и соскочил на теплый металлический пол. Выключил будильник и побежал в туалет.
Похоже, день выдался погожим. Пейзаж за окном сохранял спокойную неподвижность, поверхность не тревожили ни ветер, ни песчаные оползни. Сердце мальчика радостно забилось. Он надел штаны, с усилием застегнул толстую молнию, с трудом поймал рукава тяжелой брезентовой рубашки, а потом сел на край койки – застегнуть ботинки. Он затянул голенища туго-натуго, потом проделал то же самое с перчатками. Затем проверил давление в воздушном насосе и закинул тяжелый ранец за спину. Вытащил из шкафа шлем. Ну все, готов, можно выходить.
В столовом отсеке мать с отцом уже закончили завтракать. До него донеслись их голоса, пока он тяжело шагал по трапу. Сердитое, тихое бормотание. Он остановился и прислушался. О чем это они разговаривают? Может, опять про него? Неужели он опять, сам того не зная, совершил какой-нибудь проступок?
И тут он расслышал – голос. Через голоса родителей пробивался еще один – и его сопровождали разряды статического элетричества и громкий треск. Эфир с Ригеля IV – передают всем планетам. Они на полную громкость звук вывернули – из динамика гулко рокотал чужой голос. Война. Всегда война. Он вздохнул и вошел в столовый отсек.
