В девять прозвенел будильник. Стаффорд, не проснувшись толком, выбрался из кровати и, покачиваясь, принялся тереть опухшие глаза. Потом на автомате стал одеваться. На тумбочке лежало четыре цветных шарика.
«Перед сном я клал три, я помню, – сказал он себе, недоуменно разглядывая находку. Мысли ворочались туго. – Как это понимать? Размножение делением? Или опять хлеба и рыбы?»
Стаффорд нервно хохотнул. Вот ведь, никак не отцепятся ассоциации от вчерашних разговоров и догадок. Но одиночные клетки действительно могут дорастать до таких размеров. Например, яйцо страуса, с точки зрения биолога, клетка, самая крупная на Земле да и на других планетах. А эти гораздо меньше.
«До такого варианта мы не додумались. Мы перебирали яйцекладущих и мечущих икру и упустили из виду одноклеточные организмы, которые размножаются примитивным делением. А ведь они тоже органика».
Он вышел из квартиры и отправился на работу, оставив на тумбочке четыре шарика жвачки. Дела предстояли важные: доклад лично президенту с целью определить, все ли «Генуксы-Б» подлежат отключению, и, если нет, как не допустить, чтобы они, вслед за местным, подверглись тому же помешательству.
«Машина, – думал Стаффорд. – Которая вдруг поверила, что на Землю явился нечистый. Набор схем и полупроводников, который ни с того ни с сего ударяется в средневековую теологию, с божественным творением и чудесами, противопоставленными дьявольским козням. Нас отбрасывают в Темные века, причем не свой же собрат-человек, а созданное нашими руками электронное устройство. Вот и говори после этого, что человеку свойственно ошибаться».
Когда он вернулся вечером домой, проведя весь день за демонтажем всех земных компьютеров класса «Генукс-Б» до последнего, на тумбочке его ждали уже семь цветных шариков в твердой оболочке.
«Вот так и создается империя жвачки, – подумал Стаффорд, рассматривая семь ярких сфер одного цвета. – Расходы на производство стремятся к нулю. И автоматы никогда не опустеют при такой-то скорости размножения».
Он снял трубку видеофона и начал набирать экстренный номер, оставленный агентами. А потом нехотя нажал отбой.
Как ни тяжело признавать, компьютер, похоже, не ошибся. А ведь это он, Стаффорд, принял решение его демонтировать. Однако хуже другое. Как объяснить ФБР наличие семи цветных шариков жвачки? Даже если они размножаются, о чем будет уж совсем невозможно доложить. Даже если будет установлено, что они содержат нелегальные и редкие внеземные примитивные формы жизни, принесенные на Землю бог весть с какой планеты.
Живи и давай жить другим – лучше так. Не исключено, что их репродуктивный цикл замедлится или, пройдя период бурного деления, они приспособятся к земным условиям и стабилизируются. И тогда можно будет о них забыть. А еще можно спустить их в мусоросжигательную печь конапта.
Так Стаффорд и поступил.
Однако, судя по всему, одну проморгал. Наверное, она скатилась с тумбочки: круглая ведь. Он наткнулся на нее два дня спустя, под кроватью, в окружении еще пятнадцати таких же. Он снова попытался от них избавиться и снова какую-то упустил, потому что на следующий день обнаружил новое гнездо, с сорока обитателями.
Он, конечно, старался сжевывать их как можно больше и как можно быстрее. Пробовал варить их в кипятке. Даже распылял в квартире инсектицид.
К выходным в спальне насчитывалось 15 832 шарика. К этому времени их уже бесполезно было уничтожать зубами, отравой и кипятком – все методы борьбы потеряли смысл.
К концу месяца, несмотря на вызванный мусоровоз, который выгреб сколько смог, у Стаффорда, по его подсчетам, оставалось на руках около двух миллионов.
Еще через десять дней он обреченно позвонил в ФБР из автомата за углом. Но там уже не смогли подойти к видеофону.
По обложке
– Не хочу я с ним встречаться, мисс Хэнди, – кипятился пожилой директор «Обелиск Букс». – Издание уже в печати, если в тексте ошибка, мы все равно ничего не сможем исправить.
– Но мистер Мастерс, – возразила мисс Хэнди, – ошибка очень серьезная. Мистер Брэндис утверждает, что вся глава целиком…
– Я читал его письмо, я разговаривал с ним по видеофону. Я знаю, что он утверждает.
Мастерс подошел к окну кабинета и окинул мрачным взглядом иссушенную, выщербленную марсианскую поверхность, на которую смотрел уже не первое десятилетие.
«Пять тысяч отпечатанных и переплетенных экземпляров. Половина в шкуре марсианского уаба с золотым тиснением. Изысканнее и дороже этого переплета не найти. Мы и так издаем себе в убыток, а тут еще…»
На его столе лежала книга. Лукреций, «О природе вещей», переведенная высокопарным, возвышенным слогом Джона Драйдена. Барни Мастерс раздраженно перелистал хрусткие белые страницы. «Кто бы мог предположить, что на Марсе найдется знаток такого древнего текста?» А ведь дожидающийся в приемной посетитель лишь один из восьми, которые писали и звонили в «Обелиск Букс» по поводу спорного фрагмента.
Спорного? Нет, никаких споров, все восемь местных знатоков латыни правы. Главное теперь – замять все по-тихому, заставить их забыть о нестыковке, встретившейся в обелисковом издании.
– Хорошо, пусть войдет, – велел Мастерс секретарю, нажав кнопку интеркома. Иначе этот настырный тип не уберется никогда и так и будет торчать в приемной. Ученые обычно все такие, терпение у них, видимо, безграничное.
Дверь открылась, впуская высокого седого мужчину с портфелем и в старомодных очках, какие носили на Земле.
– Благодарю, мистер Мастерс, – произнес он, входя. – Позвольте объяснить, почему моя организация придает такое значение допущенной опечатке.
Он присел к столу и резким движением расстегнул «молнию» на портфеле.
– Мы все-таки колония. Все свои ценности, нравы, артефакты и обычаи мы черпаем с Земли. ОБАНА считает, что ваше издание…
– ОБАНА? – переспросил Мастерс. Название ему ни о чем не говорило, однако он застонал. Наверняка очередная злопыхательская контора, отслеживающая все печатающееся и публикующееся как здесь на Марсе, так и доставляемое с Земли.
– Общество блюстителей аутентичности и неподдельности артефактов, – расшифровал Брэндис. – У меня с собой подлинное, правильное земное издание «О природе вещей» – в переводе Драйдена, как и ваше местное.
«Он произносит «местное» с такой брезгливостью, – мрачно подумал Мастерс, – будто «Обелиск Букс» занимается каким-то заведомо грязным делом».
– Давайте сопоставим. Вот, смотрите, мой экземляр… – Брэндис выложил на стол и раскрыл потрепанную книгу земного издания. – Там все правильно. А вот, сэр, ваш экземпляр, тот же самый фрагмент.
Рядом с потрепанным синим томиком легла переплетенная в элегантную шкуру уаба книга, выпущенная «Обелиск Букс».
– Подождите, я приглашу редактора. – Мастерс нажал кнопку интеркома. – Попросите, пожалуйста, ко мне Джека Снида.
