«Уважаемая мисс (миссис?) Фаундфулли.
В ответ на ваше письмо уведомляю, что я тоже люблю вас и несчастен в брачных отношениях с женщиной, которую не люблю и никогда на самом деле не любил. Кроме того, я удручен, подавлен и неудовлетворен своим родом занятий и наблюдаюсь у доктора Дрита, который, откровенно говоря, ни капли не способен мне помочь, хотя, вероятно, причина не в нем, а в тяжести моего душевного расстройства. Надеюсь, мы с вами могли бы встретиться в ближайшем будущем, обсудить наши трудности и познакомиться поближе.
Искренне ваш
Боб Кэдбери (Зовите меня Боб, ладно? А я буду звать вас Джейн, если не возражаете)».
Однако проблема заключалась в том, что Хильда непременно пронюхает и совершит нечто ужасное – он не знал, что именно, но с тоской представлял масштабы бедствия. А кроме того, вторая проблема по списку: откуда ему знать, вызовет ли у него мисс (или миссис?) Фаундфулли ответную симпатию? Очевидно, она каким-то образом знает его или слышала о нем от общих знакомых; в любом случае, она явно не сомневается в своих чувствах и намерениях, а это главное.
Ситуация тяжелая. Как угадать заранее, избавится ли он от своих мучений или приобретет новые?
Сидя на холмике и вдыхая табак, щепотку за щепоткой, Кэдбери рассматривал всевозможные варианты решения, в частности самоубийство, что по накалу страстей вполне соответствовало письму мисс Фаундфулли.
В ту ночь он вернулся домой измученным и разбитым после глодания тополя, съел ужин и заперся от Хильды в кабинете, достал портативную печатную машинку марки «Гермес», вставил лист бумаги и после долгих самокритичных раздумий принялся писать ответ мисс Фаундфулли.
Он полулежал в кресле, погрузившись в сочинение письма, когда в запертый кабинет ворвалась Хильда. Обломки замка, дверные петли, щепки и винтики разлетелись в разные стороны.
– Чем занимаешься? – спросила Хильда. – Скрючился над своей машинкой, словно букашка!.. Ты похож на уродливого сушеного паучка, как всегда по вечерам.
– Я пишу в центральное отделение библиотеки, – с ледяным достоинством заявил Кэдбери, – о книге, которую я вернул, хотя они утверждают обратное.
– Обманщик! – в ярости вскричала Хильда, которая уже заглянула ему через плечо и увидела начало письма. – Кто такая мисс Фаундфулли? Почему ты ей пишешь?
– Мисс Фаундфулли, – нашелся Кэдбери, – библиотекарь, которая занимается моим делом.
– Я точно знаю, что ты врешь. Потому что сама написала эту надушенную фальшивку – хотела проверить тебя. И я не ошиблась. Ты отвечаешь на него – я поняла это сразу, когда услышала, как ты долбишь по своей мерзкой дешевой машинке, без которой жить не можешь. – Хильда выхватила машинку и письмо и швырнула за окно, в ночную тьму.
– Из этого я заключаю, – выдавил Кэдбери, опомнившись, – что мисс Фаундфулли не существует, а значит, мне нет смысла идти разыскивать с фонариком «Гермес» – если он уцелел, чтобы закончить письмо. Я прав?
Презрительно фыркнув, но не опускаясь до ответа, его жена гордо вышла из кабинета. Кэдбери остался наедине со своими мыслями и баночкой табачной смеси «Босуэлл’c бест», чересчур слабой для такого случая.
«Ну что же, – думал Кэдбери, – выходит, от Хильды я никогда не отделаюсь. Интересно, если бы мисс Фаундфулли существовала, какая бы она была? И пусть даже ее придумала моя жена, может быть, где-нибудь в мире есть такая же девушка, какой я себе представляю мисс Фаундфулли – точнее, представлял, пока не узнал правду. Если вы еще не запутались, – грустно размышлял он. – В конце концов, не могут же все мисс Фаундфулли в мире оказаться Хильдой».
На следующий рабочий день, наедине с полуповаленным тополем, Кэдбери достал небольшой блокнот, огрызок карандаша, конверт и марку, которые прихватил из дому тайком от Хильды. Сидя на холмике и рассеянно вдыхая небольшими щепотками табак тонкого помола, он написал короткую записку – печатными буквами, чтобы проще было разобрать.
«ПОЛУЧАТЕЛЮ ЭТОГО ПИСЬМА!
Меня зовут Боб Кэдбери, я молодой бобр в добром здравии с обширным опытом в политологии и теологии, хотя большей частью самоучка, и хотел бы поговорить с вами о Боге, и Смысле существования и на другие подобные темы. Или мы можем поиграть в шахматы.
Искренне ваш»
Кэдбери подписался своим именем, некоторое время подумал, вдохнул большую щепоть табака и добавил:
«P.S. Вы девушка? Если да – уверен, что хорошенькая».
Сложив записку, он опустил ее в почти пустую банку из-под табака, тщательно заклеил крышку скотчем и пустил по затоке примерно в северо-западном направлении.
Спустя несколько дней Кэдбери с радостным волнением увидел, как вторая банка из-под табака – не та, которую отправил он сам, – медленно плыла вверх по течению приблизительно на юго-восток.
«Уважаемый мистер Кэдбери! (так начиналась сложенная записка из банки.)
Все мои друзья, кроме родных брата и сестры, – напыщенные тупицы, и если вы не такой – а с тех пор, как я вернулась из Мадрида, вокруг одни напыщенные тупицы, – то я с удовольствием с вами познакомлюсь».
Письмо заканчивалось постскриптумом:
«P.S. Вы пишете искренне и изящно. Уверена, что вы разбираетесь в дзэн-буддизме».
Подпись была неразборчивой, но в конце концов Кэдбери удалось прочесть имя – Кэрол Стикифут. Он немедленно отправил ответную записку:
«Уважаемая мисс (миссис?) Стикифут!
Вы настоящая или вас придумала моя жена? Мне очень важно сразу об этом узнать, поскольку я уже попадал впросак и теперь вынужден постоянно быть начеку».
Банка с запиской уплыла на северо-запад. На следующий день с юго-востока, в банке из-под смеси «Кэмелеопард номер пять», пришел краткий ответ:
«Мистер Кэдбери, если вы думаете, что я – плод больного воображения вашей жены, то вы многое теряете в жизни.
С самым искренним приветом
Кэрол»
«Что же, вполне разумно, – сказал себе Кэдбери, читая и перечитывая письмо. – С другой стороны, именно так написал бы плод больного воображения Хильды. И что это доказывает?»
«Уважаемая мисс Стикифут!
Я люблю вас и верю в вас. Однако, чтобы расставить точки над «i» – разумеется, для меня, – не могли бы вы выслать отдельно – наложенным платежом, если угодно, – какой-нибудь предмет или изделие, подтверждающие вне всякого сомнения, кто вы и кем являетесь. Надеюсь, вас не затруднит моя просьба. Постарайтесь меня понять – я не рискну снова так же катастрофически ошибиться, как с Фаундфулли. В этот раз я полечу в окно вместе с «Гермесом».
Примите мое восхищение и т. п.»
Кэдбери пустил письмо по затоке в северо-западном направлении и тут же принялся ждать ответа. Между тем, по настоянию Хильды, он снова собрался к доктору Дриту.
