Эккерс разочарованно вздохнул и полез внутрь посмотреть лично.
Хайми Розенберг лежал на полу, очень тихий и маленький. С вытянутыми вдоль тела руками. Незрячие глаза смотрели в полоток. На лице застало выражение крайнего изумления. Кто-то – наверное, полицейский – вложил сломанные очки в сжатую ладонь. Падая, он поранил щеку. Снесенную выстрелом часть черепа прикрывала влажная полиэтиленовая сетка.
– А кто в квартире остался? – быстро спросил Эккерс.
– Остальные люди из моей бригады, – коротко ответил полицейский. – И независимый эксперт. Лерой Бим.
– Вот кого нелегкая принесла… – с отвращением пробормотал Эккерс. – Как он туда попал?
– Сигнал, наверное, расслышал. Шел мимо с прибором, не иначе. У бедняги Розенберга на «Громе» стоял нереально мощный усилитель. Странно, что его в главном офисе не услышали…
– Говорят, Хайми страдал от приступов тревожности, – заметил Эккерс. – Жучков по всей квартире наустанавливал, и все такое. Вы улики собираете?
– Эксперты работают, – сказал полицейский. – Через полчаса начнут поступать первые данные. Убийца вырубил видеокамеру в шкафу. Но… – тут он радостно осклабился, – поранился, когда проводки перерезал. На осколках – капля крови. Выглядит многообещающе.
Тем временем Лерой Бим наблюдал за тем, как люди из Департамента обследуют квартиру. Работали они тщательно и аккуратно, но Биму что-то не нравилось.
Он прислушивался к интуиции – первое впечатление не отпускало. Что-то было не так. Человек не мог сбежать так быстро с места преступления. Хайми умер, и его смерть – прекращение нейронной активности – привела в действие автоматическую систему оповещения. «Гром» не слишком-то помогал хозяину, зато весьма способствовал поимке преступника. Так почему в случае Хайми сигнал не сработал?
Мрачно обходя квартиру, Лерой снова заглянул на кухню. На полу рядом с раковиной стоял маленький переносной телевизор – обычно такие в спортзал брали: веселенькой расцветки, с блестящими кнопочками и разноцветными линзами.
– А почему эта штука здесь стоит? – спросил Лерой, когда мимо прошел полицейский. – Вот этот телевизор, на полу в кухне. Зачем? Странно как-то.
Полицейский не обратил на его слова ровно никакого внимания. В гостиной роботы методично зачищали поверхность за поверхностью. Прошло полчаса с момента смерти Хайми, а уже нашли несколько улик. Во-первых, каплю крови на разрезанных проводах. Во-вторых, отпечаток каблука убийцы. В-третьих, обгоревшую спичку в пепельнице. Похоже, найдут и еще – осмотр только начался.
Обычно для определения возможного подозреваемого требовалось девять следов его присутствия на месте преступления.
Лерой Бим внимательно огляделся. Полицейские занимались своими делами, в его сторону никто не смотрел. Он быстро наклонился и подхватил телевизорчик – на вид совсем обычный. Щелкнул кнопкой «вкл». Ничего не произошло. Изображение так и не появилось. Странно…
Он перевернул аппарат вверх ногами, пытаясь понять, что там с шасси, но тут вошел Эдвард Эккерс из Департамента внутренних дел. Бим поспешно запихал телевизорчик в обширный карман своего плаща.
– А ты что здесь делаешь? – резко спросил Эккерс.
– Ищу улики, – ответил Бим, а сам испугался: не заметил ли Эккерс оттопыренного кармана?
И добавил:
– Меня тоже на расследование поставили.
– Ты Хайми знал?
– Кто ж про него не знал, – увильнул от прямого ответа Бим. – Я слышал, он на синдикат Тайрола работал. Переговорщик или что-то в этом роде. У него офис на Пятой авеню был.
– Шикарное местечко. Там все такие, на этой Пятой авеню. Л-лодыри-бездельники, прожигатели денег… – пробормотал Эккерс и удалился в гостиную – понаблюдать за детекторами, рыскавшими в поисках улик.
Весьма крупный и неповоротливый «глазок» полз через пол, тщательно ощупывая ковер. Машина изучала поверхность на микроскопическом уровне, ее запускали на строго ограниченных участках. Получив материал, тут же отправляли в Департамент, который инициировал процесс поиска по базе данных: сведения о всех гражданах там были представлены в виде перфокарт с массой перекрестных ссылок.
Эккерс поднял трубку и набрал домашний номер.
– Сегодня не жди, – сказал он жене. – Дела.
Трубка ответила молчанием. Долгим. Потом Эллен все-таки ответила:
– Вот как? – Голос звучал очень холодно. – Ну что ж, спасибо, что предупредил.
За углом двое полицейских восторженно рассматривали находку – похоже, нашли что-то, тянувшее на личностный след.
– Я позвоню, – быстро сказал он, – когда буду выезжать. Счастливо.
– До свиданья, – бросила Эллен и успела швырнуть трубку до того, как он положил свою на рычаг.
Оказалось, нашли совершенно неповрежденный аудио-жучок под торшером. Магнитная лента все еще неторопливо крутилась, фиксируя каждый звук, и приглашающе поблескивала. Естественно, момент убийства записался четко, ясно и без помех.
– Тут все, – радостно осклабившись, доложился полицейский. – Пленка запустилась до того, как Хайми вернулся.
– Вы отмотали назад?
– Не сильно. Но убийца произнес несколько слов – этого достаточно, полагаю.
Эккерс связался с Департаментом.
– Улики по делу об убийстве Розенберга уже ввели в систему?
– Только первую, – ответил помощник. – Результат поиска – обычный. Под критерий попадает что-то около шести миллиардов граждан.
Через десять минут поисковые машины получили еще один критерий для поиска: люди с первой группой крови, с размером ноги 11 с половиной. Это сузило массив данных до миллиарда. Третий критерий позволил отдифференцировать курящих от некурящих – круг подозреваемых сузился, но не слишком. Большая часть взрослого населения курила.
– Запустим идентификацию по аудиопленке – тогда получим нормальную выборку, – заметил Лерой Бим.
Он встал у Эккерса за спиной. Руки сложил на груди – чтобы карман не так оттопыривался.
– Часть людей по возрасту отсеется.
Анализ пленки показал: возраст подозреваемого – от тридцати до сорока. И – судя по тембру, подозреваемый – мужчина весом около двухсот фунтов. Потом осмотрели погнувшуюся стальную раму – и оценили глубину изгиба. Это вполне соответствовало данным анализа пленки. Теперь в распоряжении следствия было уже шесть личностных примет – стало ясно, что это мужчина. Круг подозреваемых стремительно сужался.
– Скоро получим ориентировку, – обрадовался Эккерс. – А если он еще и ведерко с краской на фасаде здания задел, у нас и соскоб краски будет.
Бим вздохнул:
– Ну, я пошел. Удачи вам.
– Что так? Оставайся.
– Извини, не могу.
