– С добрым утром, Виталий Родионович! – весело поприветствовала меня хозяйка дома.
– Здравствуйте, Заряна Святославна. – Я вежливо приподнял шляпу.
– Вы никак в присутствие собрались?
– Служба есть служба. – Кивнул я.
– Так нам по пути! Забирайтесь в сани, ваше благородие… ох, простите, теперь уже высокоблагородие, не так ли? – Улыбнулась Смольянина. – Я как раз на Торговую сторону еду, к старому другу-недругу по садоводческим делам нашим, так и вас до канцелярии довезу, всё по пути.
– Благодарю за предложение, Заряна Святославна, с удовольствием им воспользуюсь. Только одна просьба… Не могли бы мы обойтись без титулования, ваша светлость? – Ухмыльнулся в ответ я, усаживаясь в сани. Хозяйка только головой покачала.
– И как прознали-то, Виталий Родионович? – спросила она под перезвон бубенцов и звонкий цокот копыт покатившей тройки.
– Так ведь сами знаете, где служу. Чему ж удивляетесь? – Развел я руками. – Да и когда судебные протоколы читал, по делу Ловчина, обратил внимание. Ваш титул там упомянут… Только одного не могу понять, с чего вы его скрываете?
– Вот уж ничуть не бывало, – ответила Смольянина. – Не напоминаю лишний раз, это верно. Но уж точно не скрываю.
– А что ж так? – удивился я. – Вроде не водится такого обычая за титулованными-то дворянами? Вот помнится, и противник мой по хольмгангу своим боярским званием немало козырял.
– Ох, Виталий Родионович, так то ж поместные бояре, а Смольянины дворяне из жалованных, да не по земле, а по заводишку уральскому, малому, да серебряным рудникам, предком моим найденным. И не так давно то жалованье было. Так что, хоть род наш и графским величается, а вспоминать о нем старые роды боярские не любят. Опять же и титул наш из новых… – со вздохом взялась за мое просвещение, Смольянина.
– Вот кстати, Заряна Святославна… – заинтересовался я. – Я в Хольмграде человек новый, да и допрежь с такими материями не сталкивался, может, объясните неучу… как же так вышло-то с титулами? Тут и бояре, и бароны. С чего вдруг?
– С удовольствием отвечу, Виталий Родионович. Тут вы правы, негоже дворянину, пусть неподтвержденному, титульному да личному, таких вещей не знать. Стыдно. Тут вас, только ваше заморское происхождение и извиняет, – согласилась Смольянина. Ну да, заморское… а что еще она могла предположить, не зная моей реальной истории? Я, правда, ни о чем подобном не распространялся, но Заряна Святославна женщина внимательная и выводы из увиденного делать умеет… Ну да пусть так. К тому же её домыслы вполне сочетаются с придуманной для меня князем Телепневым «легендой»…
– Слушаю вас со всем возможным вниманием. – Улыбнулся я.
– Хорошо. – Кивнула Смольянина, на мгновение задумалась, словно стараясь сформулировать мысль почетче, и заговорила: – до Олега Строителя, прадеда государя нашего, таковых титулов на Руси не водилось. Но уж больно любил государь всё на западный манер делать. Поначалу, поговаривают, хотел и бояр в баронов да графьев переиначить, но не вышло. Еще бы! Половина из них по крови Хельговичи
[2]
да Гостомысловы
[3]
с Гедеминовичами, а вторая половина, свои роды к хану Чингизу да князю Булану
[4]
возводит. Невместно им, видите ли, с европейскими малоземельцами равняться. Про князей и вовсе молчу. Вон, однофамильцы ваши, какую бузу подняли. Конечно, не в одном звании там дело было… Но и без него не обошлось. Четыре года у низовских имения пылали. От Киева до Твери, пока государь их пушками вразумлял. Вразумил, конечно, знатно.
Так что и по сию пору о князьях Старицких ничего не слышно, но и сам государь от своей затеи отступился. Только тем и ограничился, что титулами дворянскими стал новых людей жаловать. Офицеров выслужившихся, заводчиков, иной люд, что Руси пользу знатную принес, как тот же Ломоносов или Кулибин, к примеру. Тут уж боярам возразить нечего было, но любви к новым титулованным это, само собой, не прибавило. Ну и зависть опять же. Взять хоть Демидовых, соседушек наших уральских… Уж куда как богаты, на работах до сорока тысяч людей держат, и сами, хоть из новых титулованных, а любого боярина с потрохами купить могут, ежели не князя. И плевать им на все местнические да лествичные склоки. Ну как таким не позавидует какой-нибудь боярин, у коего кроме земли с парой тысяч арендаторов да громкого имени, предками прославленного и нет ничего более?
– Да уж. Есть чему завидовать да волком смотреть. – Хмыкнул я. – Кто ж им мешает тем же самым заняться?
– Так говорю же, Виталий Родионович, им сие невместно. – Улыбнулась Смольянина. – Ну как же! Не боярское то дело из-под земли железо выковыривать… Верите ли, и по сей день многие из них так считают… Ох, что-то я вас совсем заговорила. Вот уж и Словенская набережная. Ну, не буду вас задерживать…
Я поблагодарил Смольянину за помощь и весьма интересный рассказ и выбрался из саней, остановившихся у ворот при въезде на территорию Особой канцелярии.
– Да, Виталий Родионович, сделайте милость, коли встретите Меклена Францевича, попеняйте ему, что совсем забыл про нас. Уж который день от него ни слуху ни духу, – попросила меня хозяйка дома.
– Непременно, Заряна Святославна. Хорошего вам дня. – Кивнул я, и Смольянина, махнув мне на прощание рукой, укатила по каким-то своим делам.
Поприветствовав охранителей в холле канцелярии, я, прежде всего, направился к адъютанту Телепнева. После давешней поездки в Архангельск, мы с Вентом Мирославичем стали довольно дружны, в основном на почве увлечения ротмистра техникой, правда, по большей части, её летающими образцами. Впрочем, «сухопутные пароходы», также не оставляли Толстоватого равнодушным, а узнав, что я всё еще не расстался с желанием обзавестись самобеглым экипажем, он принял самое деятельное участие в моей затее.
– Здравствуйте, Виталий Родионович. Снова пришли наших охранителей по залу раскидывать? – Едва я появился в приемной, ротмистр поднялся мне навстречу. Обменявшись приветствиями и пожав друг другу руки, мы одновременно опустились в кресла.
– Не только, Вент Мирославич, сегодня мне и самому на занятиях несладко будет. – Улыбнулся я.
