Собственно, договор аренды Зееланда действует и по сей день, и Нордвик Дан честно выплачивает оговоренные суммы, какими бы смешными они сегодня ни казались, но эти деньги оседают в казне Хольмграда, равно как и любые иные средства, поступающие со всех бывших владений Старицких. А на Зееланде до сих пор нет никаких войсковых соединений… Ведь каперы не считаются военными, правда?
– Однако история. – Я протянул руку и, не глядя, набулькал в свой бокал из первой попавшейся бутылки. Коньяк кометой промчался по пищеводу и ухнул в желудок. – Оттон Магнусович, я прошу прощения, но всё сказанное вами требует осмысления… Вы не будете возражать, если мы сменим тему?
– Отчего же? Я прекрасно вас понимаю, Виталий Родионович, и прошу прощения, если испортил вам настроение. Впрочем, лучше знать, чем быть невеждой, не так ли?
– Это ваша любимая фраза, как я посмотрю. – Я выдавил из себя улыбку.
– О нет, не моя. Но мой сюзерен начинает с нее каждое утро, едва обнаруживает на своем рабочем столе очередной отчет Кабинета. – Фон Шёнхаузен развел руками, а в следующий миг подошедшая к нам Эльза-Матильда, прощебетав что-то на немецком, увлекла своего «рыцаря» к компании Граца и Белова-старшего. Проводив взглядом веселую и беспечную маркизу, я вздохнул и, покосившись на стоящую на столике початую бутылку коньяка, протянул к ней руку. Для таких новостей даже двухсот граммов сорокаградусного напитка явно мало. Но не успел ухватить горлышко бутылки, как оказавшаяся рядом Лада решительно отобрала у меня и коньяк и бокал.
– Не знаю, что наговорил тебе этот усатый герцог, но это не повод для пьяного конфуза, – тихо проговорила мне на ухо жена и, отстранившись, заглянула мне в глаза. – Всё так плохо?
– Плохо? – Задумавшись, я на автомате пропустил меж пальцев выбившийся из прически Лады локон и договорил: – Не знаю, солнышко. Просто не знаю. Мне надо развеяться и хорошенько подумать.
– Развеяться можно и без этого. – Тонкий пальчик Лады уткнулся в отобранную у меня пузатую бутылку. – Тем более, если хочешь потом о чем-то «хорошенько подумать».
– Пожалуй, ты права. С похмелья в голову лезут мысли разве что о самоубийстве, – согласился я.
– Тогда, чего стоим? – Лада лукаво улыбнулась и, подчиняясь её жесту, стоящий на полке граммофон зашипел, а в следующий миг салон наполнили звуки вальса. Эх, годы мои курсантские!
Я подхватил Ладу, и мы закружились в танце. Не прошло и минуты, как к нам присоединились Бисмарк с Хельгой и… я глазам не поверил, Тишила решительно оттеснил в сторону разливающегося соловьем Меклена Францевича и, прервав витиеватое приглашение доктора одним коротким «разрешите», увел Эльзу-Матильду в круг. Эх, ну почему у меня нет фотоаппарата? Отвисшая челюсть изумленного адъюнкт-профессора стала бы звездой несуществующей коллекции. Хм… Фотоаппарат… А это идея. Цветной фотографии здесь пока нет, так что… Подумаю, вспомню, глядишь, и выйдет что-нибудь интересное.
Гости покинули «Варяг» далеко за полночь, так что момент, когда яхта вышла в море, наша компания дружно прозевала… точнее, проспала. И в результате помахать на прощание рукой каперскому порту у нас не вышло. Только и успели заметить, как Брег исчезает за мысом. Ну и ладно. Надеюсь, оставшаяся часть круиза пройдет спокойнее.
Полюбовавшись на тающий за кормой Руян, я потянул носом свежий балтийский воздух и, сладко потянувшись, направился в каюту, вспоминать всё, что знаю о фотографии. Не то чтобы пришедшая вчера в голову идея так уж меня захватила, но это занятие позволило бы хоть на какое-то время забыть о Зееланде и моем гипотетическом княжеском титуле.
К чёрту. Достаточно того, что теперь мне стало понятным, на кой я понадобился датчанам. Еще бы, добрых двести лет они жили себе спокойно на Зееланде, платили какую-то смешную денежку за аренду, всё всех устраивало, и вдруг откуда ни возьмись вылез владелец этого самого острова. Кому такое понравится? Вот и решили господа даны подстраховаться. Майорат, конечно, нельзя продать, заложить или проиграть… но от него вполне можно отказаться. Если бы эта вотчина находилась на территории какого-либо государства, то она тут же стала бы выморочной землей, но поскольку Зееланд – по закону был владением вольного ярла, то после моего отказа остров стал бы ничейным, а его жители соответственно – фриманами. А кто у нас ныне живет на Зееланде? Правильно, даны. Так что и недели бы не прошло, как на «защиту» своих подданных Нордвик Дан прислал бы войска. И все. Был майорат и нету, был ничейный остров, стал территорией Нордвик Дан. Тьфу. Ввязал же меня Телепнев с компанией в большую политику!
Я тряхнул головой и, с трудом изгнав из нее навязчивые мысли о Зееланде, потопал в каюту. До обеда еще часа три, так что я надеялся, что успею поработать и набросать хотя бы примерный план по созданию цветной фотографии.
Правда, едва я начал рыться в секретере в поисках бумаги, как мой взгляд наткнулся на засургученный пакет, подписанный рукой Тихомира. Ну да, тот самый доклад, что я просил составить Бережного о двух «лазарях». Хм… Интересно.
Покрутив в руках пакет, я вздохнул и, отложив мысли о фотографии, решительно взломав печати, углубился в чтение.
М-да, оказывается, бывший бретер жил богатой жизнью, пока его в канцелярию не затащили. Тут тебе и служба в армии, и наемные охранные отряды в Бессарабии и Словакии… Ага, ссора с подельниками, так понимаю, теми самыми, что Бережной так неожиданно встретил в Бреге… Ушлые молодчики из отряда, что охранял караван контрабандистов, решили, что и сами неплохо справятся с продажей товара, вот только не подумали, что не все их товарищи согласятся с этой идеей. Ночная резня и бой с недавними подельниками был прекращен нагрянувшим на шум пальбы конным отрядом словацких вояк. Перебили всех… почти. Сам Тишила, несмотря на простреленную ногу и ранение в голову, чуть не отправившее его на тот свет, умудрился спрятаться в какой-то расселине и видел, как солдаты добивают контрабандистов, а после, стащив их в кучу, сжигают трупы. Однако… резко в Словакии решают вопрос незаконной торговли.
Теперь понятно его «трепетное» отношение к «лазарям» и надежды на скорую встречу. Жаль, конечно, что им не суждено сбыться, по крайней мере в ближайшее время…
Я аккуратно запечатал пакет собственным печатным набором и, упрятав бумаги Бережного в запирающийся ящик секретера, побарабанил пальцами по крышке стола. Не удивлюсь, если эти орелики и здесь занимаются тем же, чем в Словакии и Венгрии. М-да, но далеко же их занесло! Хм… Помнится, я обещал телеграфировать Сумскому в случае чего.
Не став терять время, я поднялся из-за стола и отправился на поиски Белова-старшего. Все одно без разрешения капитана даже хозяин судна не может воспользоваться связью.
– А, Виталий! – Стоило мне появиться на пороге, как тесть отвлекся от навигацкого стола и махнул мне рукой. – Проходите, не стойте столбом.
Помощник Белова, здоровенный, бритый налысо детина с мрачным взглядом и шрамом через пол-лица, явно оставшимся от сабельного удара, поморщился, но молча посторонился, пропуская меня к столу.
