– Ну, вы уж совсем-то за дурачков нас с Грубором не держите, Виталий, – прогудел Белов, кивая своему помощнику. – Неужто мы бы сунулись сюда, коли б хоть какие-то сомнения имелись?
– И все же. Могу я поинтересоваться, откуда у вас такая уверенность, что здешний хозяин не выдаст нас недругам? – хмуро заметил я.
– Хм. – Грубор вздохнул и развел руками. – Так ведь если родному брату не верить, то и жить на этом свете незачем будет.
– Брату? – не понял я.
– Как есть брату. – Кивнул Грубор в сторону виднеющегося на взгорке огромного рубленого дома. – Вон его усадьба. Клетко – старший в семье, ему отец и передал управление нашим хозяйством, ну а я корабль принял. Это потом уж, как нашу «Ласточку» патруль данов на дно пустил, я в ушкуйники подался, а так наша фамилия, почитай, лет сто на этой речке дело правит.
– Дела-а… – Я еле удержался от того, чтобы почесать пятерней затылок. – Потомственные контрабандисты, надо же!
– Да ну! Какая там контрабанда… Так, ремонт корабля на скорую руку провести, груз подержать, что не каждый склад примет… Опять же, свои грузы завсегда лучше поближе к дому держать, а не в том же Ревеле. Там, считай, что ни год, так пожар в портовых складах. Нет уж, что ни говорите, а дома-то оно поспокойней будет. И незаконного ничего в том нет. Хоть все лабазы обыщите, ни единого запрещенного гвоздя не найдете. Ручаюсь. – Грубор даже подбородок вскинул в праведном гневе.
– Ладно-ладно. Верю! – Я замахал руками. – Вот только… Грубор, а можешь меня со своим братом свести? Расспросить его хочу кое о чем.
Помощник перевел взгляд на Белова, но тот только плечами пожал, и Грубор вздохнул.
– Сделаем, Виталий Родионович. А сейчас… извините. Мне надо на причал. Сейчас Клетко людей пришлет, надо бы с ними объясниться. Так-то он уж знает, что мы здесь. Я еще с час назад его по телеграфу предупредил, но выйти все ж надо. Спокойствия ради.
– Конечно-конечно, Грубор. – Я посторонился, пропуская к выходу помощника Белова, и тот моментально усвистал на берег.
Братом Грубора оказался здоровенный детина, на полголовы выше своего младшего родственника. Учитывая, что тому же помощнику капитана я уступаю в росте примерно на столько же, а во мне, ни много ни мало, метр восемьдесят пять… Но и обозвать Клетко долговязым или каланчей у меня язык не повернется. Не с его габаритами. А учитывая физиономию отпетого душегуба, самым фееричным образом сочетающуюся с изящным пенсне в тонкой золотой оправе, удивительно ровно сидящем на явно не раз переломанном, хрящеватом носу… В общем, на редкость колоритный дядька… и хлебосольный.
Но вот, хоть режьте, помощничкам его, по-моему, куда сподручней в руках стволы держать, нежели в порту амбалить или дворников-садовников изображать. Но они старались… очень.
После обильной трапезы Грубор позвал меня в кабинет хозяина усадьбы.
– Виталий Родионович, брат сказал, что вы хотите о чем-то поговорить? Я – весь внимание, – тихим голосом проговорил Клетко, небрежно кивнув на кресло. Сам он с удобством расположился за широким столом, к которому это кресло и было приставлено… вроде как для посетителей.
– Хм. – Волевой братец у Грубора. Ну ладно, хозяин дома, как-никак. Я сел на предложенное место и, окинув взглядом добротную обстановку комнаты, вынул из кармана портсигар. – Позволите?
– Отчего же. Я и сам до табака охотник. – Клетко подался вперед и наклонился, подвигая поближе ко мне массивную пепельницу, уж больно стол широк, иначе ему было не дотянуться. Вот так.
– Благодарю. – Я кивнул, одновременно закуривая папиросу… И Клетко, получив в лицо вроде как случайный дымный заряд, откинувшись на спинку своего массивного троноподобного кресла, вдруг рассыпался в тихом, но искреннем смехе.
– Уел, Виталий Родионыч. Как есть, уел. Ладно. Слушаю вас, – отсмеявшись, проговорил Клетко.
– Тут вот какое дело… Свей у Борнхольма задержали контрабандиста… – Я жестом остановил попытавшегося возмутиться хозяина кабинета. – Не стоит, Клетко Режеславич. Меня заинтересовал их груз. Вот хочу спросить у опытного человека, раз выпала такая оказия… насколько обычен такой товар для Варяжского моря.
– М-да уж. – Клетко покосился на устроившегося в углу комнаты на диванчике брата. Жаль, конечно, что мне не было видно его реакции, но хозяин дома явно ею удовлетворился. Потому что тут же задал вопрос: – И что же там был за груз?
– Оптика. Бинокли, стереотрубы. Счетные машины. Телеграфные кабели и полевые телефоны. Горные машины. – Я коротко перечислил примерный набор увиденного.
– Жирно. – Уважительно покачал головой Клетко и, потерев ладонью чисто выбритый подбородок, вздохнул. – Вот только не контрабанда это. В смысле, не обычная контрабанда… Ни один нормальный ходок с военным грузом связываться не станет, если только он не самоубийца, конечно. Тут ведь одной каторгой не отделаешься, ежели поймают, без всяких разговоров пеньковый галстук примерят.
– Военным? Откуда такая уверенность? Как-то не сочетаются горные машины с армией, нет?
– О, ошибаетесь, Виталий Родионович. При строительстве тех же оборонительных сооружений и долговременных артиллерийских позиций без таких машин не обойтись. Уж поверьте выпускнику Высшего инженерного училища. – Усмехнулся Клетко. Ни черта ж себе контрабандист!
– Вот так, так… – протянул я. – Ну, спасибо, Клетко Режеславич.
– Я помог вам в вашем вопросе? – с довольной улыбкой поинтересовался хозяин кабинета.
– Весьма. Вы дали мне пищу для размышлений. – Кивнул я.
– Что ж. Но, думаю, это стоит ответной благодарности? – Хитро прищурился Клетко, и я несколько напрягся.
– В допустимых пределах, почему бы и нет. – По размышлении, я кивнул.
– О, поверьте, ничего… хм… противоречащего законам Руси, – чуть замялся хозяин дома. Обтекаемо.
– Я вас внимательно слушаю.
– Видите ли… у меня есть некий артефакт, я над ним довольно долго работал и… мне бы хотелось его испытать, но для этого нужен корабль с открытым адресом.
Понятно. Еще один философ-изобретатель на мою голову. Правда, этот товарищ на диво практичен. Что, правда, не прибавляет мне желания отдать ему на растерзание «Варяг».
Честно рассказав Клетко о своих сомнениях, в ответ я получил целую лекцию, в ходе которой хозяин дома попытался меня убедить в том, что даже при самом худшем исходе дела максимум, что может произойти, так это разрушение самого изобретенного Клетко артефакта. А при удачном исходе он клятвенно обещался привести все бумаги яхты в соответствующий фактическому положению дел вид.
– Знаете, даже интересно, получится у вас открыть трюмы «Варяга», не потревожив печати, или нет. Но мне кажется, что действие это, хоть и не запрещено Русской Правдой, все же…
– Не соответствует вашим представлениям о порядочности? – Приподнял бровь Клетко.
