Да, это правда. Было такое. Правда, это был очень большой бурундук.
— Все это вранье, — говорю я.
— Это не просто вранье, — вдруг подхватывает Эйми, — а настоящий поклеп! — Она смотрит на Трейвиса, Брэда и всех, и глаза у нее сверкают. — Все это чистая брехня, вы все выдумали, потому что завидуете Крэгу.
Брэд поворачивается ко мне:
— Это правда, Крэг? Правда, в школе тебя все звали Заикой Крэгом?
Эйми во все глаза смотрит на меня. Все пять мальчишек во все глаза смотрят на меня и ждут ответа.
Я набираю побольше воздуха.
— Конечно, неправда, — выдавливаю я и качаю головой. — Мало ли кто что придумает. Мне до этого дела нет.
Нехорошая улыбка пробежала по губам Брэда. Его темные глаза заблестели.
— Ну что ж, посмотрим, — не предвещающим ничего хорошего голосом бросает он.
— Сейчас увидим, кто говорит правду, — подхватывает Трейвис и ставит пустую чашку на стол. — У нас для тебя, Крэг, небольшое испытание.
Час от часу не легче, думаю я. В окне сверкнула молния. Я сжимаю зубы изо всех сил и жду разряда грома.
— Испытание? — бормочу я, невольно делая шаг назад, и еще, и еще, пока не упираюсь в диван, и отступать больше некуда.
А ребята наступают и вслед за мной входят в гостиную. Эйми смотрит на них подозрительным взглядом.
— Что за испытание? — спрашивает она.
— У Дейвида, — торжественно заявляет Трейвис и оборачивается к своему дружку.
— Он у меня сухонький, я под курткой прятал, — сообщает Дейвид и извлекает высокую стеклянную банку. Достает, значит, ее и ставит на стол.
— Эт…т…то что? — заикаясь, спрашиваю я. Дейвид передает банку Трейвису. Трейвис
поднимает ее и сует мне под нос. И я издаю истошный вопль.
11
Пауки.
Отвратительные, с мохнатыми лапками черные пауки. Их там кишмя кишело, в этой банке.
Трейвис ткнул банку мне под нос. Пауки копошились там живой мохнатой кучей.
Эйми выхватила банку и проинспектировала содержимое.
— Где ты все это нашел? — строго спросила она Трейвиса. — У себя в кровати, что ли?
Все мальчишки засмеялись.
Только мне было не до смеха. Я чувствовал что-то вроде удушья или полуобморочного состояния. Господи, как же я боялся всяких насекомых, а уж пауки — это просто кошмар моей жизни.
— Но ты же сама сказала, чтобы мы испытали Крэга, — оправдывался Брэд. — Вот мы и принесли это.
А я глаз не мог отвести от этой копошащейся массы, от этих мохноногих омерзительных существ, сражающихся друг с другом в непрерывной борьбе.
«Кусаются они или нет? — мучил меня один вопрос. — А может, щиплются? И ядовитые ли они?»
— Ну и что мне делать? — с трудом выдавил я, стараясь, чтобы голос мой звучал как можно спокойнее.
— Да все проще пареной репы, — откликнулся Трейвис. — Сунь туда руку на пять минут.
Ишь как все просто.
— Подумаешь, — раздался голос Эйми. — Да Крэг может хоть день напролет держать там руку. В гробу видал он ваших паучков!
Эйми, бога ради, заткнись!
Я уставился на пауков. Потом на Трейвиса.
— А в перчатках можно?
Все так и прыснули со смеха. И Эйми тоже.
Все решили, что я шучу.
«А мне-то не до шуток. Нет, никогда в жизни я не сподоблюсь сделать такое, — думал я. — Умру, а не сделаю».
— Насколько заключаем пари? — спрашивает между тем Эйми.
— А на миллион слабо? — брякает Дейвид. Все снова гогочут.
— Миллиона у меня нет, — отвечает Эйми. — Давайте-ка серьезно, ребята. Мне не терпится получить ваши денежки.
— Ну ладно, — говорит Брэд, — скажем, тридцать баксов.
А я как завороженный смотрю в банку. Черные твари все копошатся и давят друг друга. Интересно, кусают ли они друг друга?
«Что поделаешь, — думаю про себя, — придется нам с Эйми выкинуть вот так ни за что, ни про что тридцать долларов. Не можем же мы выиграть это пари. Мне это не по плечу. Кишка тонка».
Я хлопал ее по спине. Я хватал ее за руку. Я все пытался угомонить ее. Только куда там. Она тут же согласилась поставить тридцать баксов.
— Идет, — говорит. — Только больно все это просто. Не могли ничего посерьезнее придумать. Это прямо для нас даровые деньги.
А я ломаю себе голову, как выбраться из этого переплета. Может, смыться через входную дверь — и ищи ветра в поле. И чтоб ноги моей здесь больше не было.
Или сказать им все как есть. Что я и вправду Заика Крэг и Трусишка Крэг.
Нет. Не пойдет. Фиг вам, решил я.
Не могу я подвести Эйми. И себя не хочу подводить.
Откажусь — и быть мне всю жизнь Заикой Крэгом.
Трейвис снимает с банки металлическую крышку и оборачивается к дружкам:
— Кто будет следить?
— Я, — говорит Брэд, поднося руку с часами к носу. — Засекаю время.
Трейвис протягивает мне банку.
— Пять минут, — говорит он, и вид у него при этом торжественный.
Я смотрю в банку.
— Это по восточному стандарту? — пытаюсь пошутить я.
Трейвис кивает.
— По-паучьему. Пять минут в банке — и баста.
Все сгрудились вокруг меня, чтобы лучше видеть.
Эйми протискивается поближе к банке и поднимает у меня перед носом сразу два больших пальца вверх.
Брэд не отрывает глаз от своих часов.
— Приготовиться. Начали.
Я набрал полную грудь воздуха. Рука у меня так дрожала, что я не был уверен, что попаду в банку.
На ощупь банка оказалась холодной… Зажмурившись, я решился и сунул руку внутрь.
Несколько секунд было ничего.
А потом я почувствовал колющее прикосновение. Открываю глаза и вижу: пауки вскарабкиваются на ладонь.
С губ срывается стон, как я ни пытаюсь удержать его. Чтобы как-то скрыть его, я изображаю улыбку.
Чувствую, как по лбу сбегают капельки пота. Интересно, ребята видят?
Но все не отрывают глаз от руки в банке.
Пауки ползут своими мохнатыми лапками по ладони. Я всей кожей ощущаю их прикосновение, колючее и мягкое одновременно.
— Тридцать секунд, — сообщает Брэд. Они тянулись как тридцать лет, эти тридцать
секунд!
На руке уже, как минимум, дюжина мохнатых тварей. Рука начинает зудеть, затем грудь. Все тело зудит и чешется.
