Я вижу высветившийся на экране номер, чертыхаюсь и отвечаю на звонок.
– Мама, – говорю я в трубку наигранно радостным голосом, – как удачно ты позвонила – у меня как раз появилась свободная минута.
– Здравствуй, Николь. – Мама всегда называет меня полным именем, отчего я морщусь. – Сегодня воскресенье, и ты должна быть в церкви и знакомиться с каким-нибудь приятным мужчиной, но я почему-то уверена, что ты не там. – Моя мама одинаково серьезно относится к религии и шоу «Холостяк».
Парировать моей матери – неблагодарное дело. Поэтому лучшая тактика, которую я выработала с детства, – это молчание. Я даже горжусь тем, что могу «проговорить» с мамой час, практически не открывая рта. Силы на подобные беседы мне придает то, что нас разделяет более двух тысяч километров.
Через несколько секунд мать откашливается и говорит:
– Я уверена, что ты знаешь, почему я звоню.
– Нет.
Я слышу, как она втягивает ртом воздух. Моя мать очень красивая женщина, но между передними зубами у нее небольшая щель. Представитель модельного агентства из Нью-Йорка однажды сказал ей, что щербинка делает ее красоту еще более уникальной и если она стремится к карьере в модельном бизнесе, ей надо собирать вещи и переезжать в Нью-Йорк. Однако моя мама осталась дома в Техасе и вышла замуж. Она говорила, что настоящая леди должна интересоваться мужем, а не карьерой.
– Сегодня годовщина свадьбы Эшли.
Почувствовав мое напряжение, Джеми пожала мне руку. Для моей матери это типичное поведение – она помнит годовщины моей сестры, но при ее жизни совершенно не обращала на свою старшую дочь никакого внимания.
– Мама, мне пора идти.
– Ты встречаешься с кем-нибудь?
– Эээ… нет, – говорю я, хотя в моей голове появляется образ Дэмиена.
– Так «нет» или все-таки «да»?
– Пожалуйста.
– Николь, тебе двадцать четыре года. Ты красива, если бы твои бедра были шире, то тебе вообще цены бы не было, но ты не становишься моложе. У тебя есть некоторые недостатки, ты можешь вести себя экстремально…
– Боже, мама.
– Я хочу сказать, что в двадцать четыре года тебе пора задуматься о будущем.
– Я именно этим и занимаюсь. – Я смотрю на Джеми с мольбой о помощи.
– Разъединяйся, – беззвучно губами произносит Джеми. Легко сказать. Джеми отбегает в сторону метров на 10 и оттуда кричит:
– Ники, к тебе какой-то парень пришел! Блин, вот это красавец!
Я закрываю рот рукой, чтобы не прыснуть от смеха.
– Ну, тогда нам пора прощаться, – говорит мать. Я не знаю, услышала ли она голос Джеми, но подозреваю, что да. – До свидания, Ники, целую.
Она всегда прощается со мной такими словами, никогда не скажет: «Я тебя люблю».
Джеми плюхается на соседний шезлонг.
– Знаешь, Джеми, это был перебор! – говорю я.
– Да ладно тебе. Все бы отдала, чтобы увидеть лицо твоей матери, – отвечает она.
Я стараюсь выглядеть сурово, но в глубине души согласна с Джеми.
– Пошли, – говорит она, встает и начинает собирать вещи, – переложим вещи в сушилку. Хочешь пиццу или, может, в кино пойдем? Может, посмотрим «Энни Холл»? Я слышала, что эта картина получила «Оскара».
На самом деле Джеми совершенно наплевать на «Энни Холл», потому что через пятнадцать минут после начала картины она сладко засыпает. Может, быть, моя соседка впадает в кому от обжорства после того, как с быстротой молнии съела шесть кусков пиццы, которую мы заказали на дом.
Мне очень нравится эта картина, но я не могу на ней сосредоточиться из-за Старка. Я решаю принять его предложение, но сперва должна задать ему несколько вопросов.
Будь осторожной.
Он опасен.
Если честно, я в это не верю. Но я должна сама во всем разобраться.
Среди входящих звонков нахожу его номер и набираю.
– Ники, – отвечает Старк после первого гудка.
– Что произошло с Сарой Паджетт? – спрашиваю я. Надо сросить и не мучиться. Однако леденящий холод с другого конца линии заставляет меня усомниться в правильности своего решения.
– Она умерла, Ники. Ты уже это знаешь.
– Я хочу знать, как она умерла, – говорю я. – Что между вами было? Твоя служба безопасности на уши встала, когда в компании появился человек с такой фамилией. Я должна в этом разобраться.
– Боже. – Он долго молчит, и по по фоновым звукам я понимаю, что он едет в машине.
– Дэмиен?
– Я здесь. Все это ерунда, Ники. Ты сама это прекрасно понимаешь.
– Нет, не понимаю, – говорю я. – Как я могу понять, если ты мне ничего не рассказываешь.
– Сара Паджетт и ее брат Эрик унаследовали контрольный пакет акций небольшой компании под названием Padgett Enviro-Works, которую основал их отец. Эта компания сделала его богатым. Но после смерти отца дела пошли плохо. Эрик оказался плохим руководителем, а Сару компания никогда не интересовала. Я захотел купить контрольный пакет акций компании в надежде на то, что ее можно реанимировать.
Он замолкает. Я тоже не произношу ни слова. Через некоторое время он снова начинает говорить. Его голос ровный и бесстрастный, словно он читает из книги:
– Сара и Эрик отказались продавать свои акции, но Сара пригласила меня на свидание. Я согласился. Одно привело к другому, и мы начали встречаться.
– Ты ее любил?
– Нет. Она была другом. Ее смерть стала для меня ударом.
– Как она умерла?
– Официальная версия смерти – удушье. Во время секса. Меня с ней не было.
Официальная версия смерти – удушье. Во время секса. Меня с ней не было.
Я верю его словам, но мне кажется, он что-то не договаривает. Возможно, лучше было бы на этом и остановиться, но мне хочется довести начатое до конца.
– Но это еще не вся история, так?
– С чего ты взяла?
– Один мой друг сильно за меня переживает. И, видимо, у него есть на это основания. Он говорит, что ты опасный человек.
– Вот как? – В голосе Дэмиена появляются нотки, которых я ранее не слышала.
– Так что произошло?
– Ее брат Эрик, – продолжает он ровным тоном, – почему-то вбил себе в голову, что это я связал Сару и во время секса случайно задушил ее. А потом убрал улики и сбежал из квартиры. И он очень хочет поведать всему миру эту историю.
– Вот как, – говорю я и облизываю сухие губы. – Это ужасно.
Теперь понятно, почему Дэмиен не хочет говорить на эту тему.
– Вот и все, Ники. Как ты считаешь, я опасный человек? – В его голосе слышны злость и обида.
