– Еще бы!
– А мне тут кто-то говорил, что никогда не занимается сексом в общественных местах, – напоминаю ему я.
– Да, – говорит он, – есть у меня такое правило. И тот, кто заставил меня его нарушить, будет наказан.
Глава 26
По дороге домой Дэмиен разрешает мне вынуть из себя его маленький подарок, но требует, чтобы я сидела с широко расставленными ногами. Мотор урчит, ревет и вибрирует, и я от этого возбуждаюсь. Мысленно я представляю, как Старк будет меня наказывать, и каждый раз, когда он прибавляет газу, я чуть не кончаю.
Когда мы выходим из машины, я замечаю у него в руке небольшой тонкий кожаный «дипломат». Он загадочно улыбается, и я понимаю, что спрашивать, что внутри, бесполезно. В квартире мы только вдвоем, так как Джеми осталась ночевать в спа-отеле. Мы со Старком еще ни разу не занимались сексом в моей квартире, и я волнуюсь, как девочка-подрос-ток, которая первый раз привела своего бойфренда домой.
Дэмиен совершенно спокоен. Он прямиком направляется к кухонному столу и кладет на него свой таинственный «дипломат». Поглаживая подбородок, он смотрит на меня оценивающим взглядом, как посетитель музея на какое-нибудь известное произведение искусства. Потом говорит:
– Снимай юбку.
У него повелительный тон голоса. Я подчиняюсь.
– А теперь рубашку.
Я снимаю рубашку через голову и бросаю ее на стол. Стою совершенно голая в слабом свете ночника, который горит около двери туалета.
Дэмиен стоит, не шевелясь. Я слышу его дыхание.
– Сними туфли и раздвинь ноги.
Я делаю так, как он приказывает, и Дэмиен медленно обходит вокруг меня, словно покупает на рынке рабов. Он делает два круга и останавливается за спиной. Резко просовывает руку у меня между ног и хватает за влагалище, теребит клитор, играет им так, что по моему телу пробегает дрожь. Я зажмуриваю глаза и прикусываю нижнюю губу, чтобы не застонать. Гигантским усилием воли я заставляю себя стоять не двигаясь.
– Хочешь еще? – спрашивает он меня, нежно гладя между ног.
– Да, – отвечаю я хриплым голосом.
– Иди в комнату и ложись на кровать, – приказывает он, касаясь губами моего уха. – И не трогай себя. Ники, ни в коем случае себя не трогай.
– Хорошо, – киваю я в ответ.
Он смотрит на меня в ожидании.
– То есть да, сэр, – исправляюсь я.
Иду в комнату и ложусь на кровать. Уже сам факт того, что я лежу голая, раздвинув ноги, в ожидании Дэмиена, меня возбуждает. Представляю, как он заходит ко мне, с «дипломатом» в руке, а там… Даже не знаю, что там может быть!
Вдруг я слышу, как в соседней комнате включился телевизор. Да он издевается надо мной!
Начинаю громко стонать в надежде привлечь к себе его внимание. Но он не приходит и, как я слышу, переключает телевизор с канала на канал.
Так вот в чем заключается мое наказание! Проходит мучительных полчаса. Чтобы не сойти с ума, я закрываю глаза и пытаюсь думать о чем-нибудь другом. О новой работе, своих идеях для стартапа, массаже, который сегодня мне сделал Дэмиен… Черт! Я же хотела отвлечься.
– Мне нравится на тебя смотреть, – слышу я его голос. Он стоит в проходе, прислонившись к дверному косяку.
– А мне больше нравится, когда ты меня трогаешь. – Я надуваю губы. Бог ты мой, как низко я пала! – Честное слово, это не очень хорошо.
– Дорогая, это только начало! – смеется он.
Он уходит и тут же возвращается с «дипломатом». Садится на кровать и открывает его. Несколько секунд изучает содержимое, будто размышляя, какой предмет пытки выбрать. Затем достает небольшую шкатулку и кладет ее рядом с собой. Даже представить не могу, что может быть внутри.
Потом он извлекает предмет, который я с первого взгляда не узнаю, и только через долю секунды понимаю, что это плетка. Толстая, обтянутая кожей рукоятка и несколько кожаных «хвостиков» на конце.
– Плетка-семихвостка, – объясняет Дэмиен.
Одну руку он кладет на мой лобок. Я мечтаю почувствовать его пальцы внутри меня и приподнимаю бедра ему навстречу.
– Ты была очень плохой девочкой. Я думаю, тебя надо наказать и не позволить тебе кончить.
– Мне кажется, тут ты сильно ошибаешься, – говорю я, и он смеется.
– Закрой глаза. Или, может, тебе лучше надеть повязку?
– Я закрою глаза.
– И обещаешь, что не откроешь?
– Да, – говорю я без колебаний. Он просит меня приподнять попу. Я делаю это, и он подкладывает под меня подушку.
– Держи ноги раздвинутыми, – говорит он. – Да, вот так. О, дорогая. Ты такая красивая! Прекрасная и такая открытая.
Я чувствую легкое прикосновение кожаной плетки-семихвостки к груди и животу. Он проводит ею вдоль моего тела. И вдруг – шлепок, он бьет меня по груди.
Я вскрикиваю. Меня удивляет не столько удар, сколько моя собственная на него реакция. Укол боли, сладкий, желанный, оставляющий пятно на коже, теплота от которого распространяется по всему телу. Удовольствие, смешанное с болью.
– Тебе понравилось? – спрашивает он, потом кладет ладонь на мою грудь и начинает ее мять, от чего она становится тяжелее и чувствительнее.
Укол боли, сладкий, желанный, оставляющий пятно на коже, теплота от которого разливается по всему телу. Удовольствие, смешанное с болью.
Я закусываю нижнюю губу. Каждое прикосновение этого мужчины словно подарок.
– Да, – говорю я, – Мне нравится. Я хочу еще.
– Я же говорил тебе, что боль нужна только для удовольствия.
– Я помню. Я… хочу еще.
– Ники, о, Ники. Ты знаешь, что со мной делаешь?
– Если то, что ты делаешь со мной, то, наверное, знаю.
Он смеется животным, сладострастным смехом и жадно обхватывает ртом мой сосок. Кусает, сосет, сначала один, затем другой. Потом его рот исчезает, я слышу звуки и догадываюсь, что он открыл шкатулку, и вот – о! – укол холода – мой сосок сжимает что-то металлическое и холодное. Я инстинктивно открываю глаза.
– Нет, – говорит он, и я снова их закрываю.
Боль холодного и металлического укола постепенно проходит. Остается только сладкое и тяжелое давление на сосок. Внешняя оболочка боли, наполненной глубоким блаженством. Через секунду я ощущаю такой же укол сладкой боли на другом соске.
– Они у тебя такие чувствительные, – шепчет он и начинает ласкать меня между ног. – О да, на этот раз я даже не буду спрашивать, нравится тебе или нет.
Никогда раньше я так остро не ощущала своего тела. Меня возбуждает даже соприкосновение кожи с воздухом, настолько я заряжена эротизмом.
Давление на оба соска увеличивается. Он тянет за цепь, к которой пристегнуты оба зажима, – сладкая боль пронизывает меня до основания.
