Михаил уже направился к выходу, но внезапно, словно осененный какой-то мыслью, остановился и спросил у полной женщины:
– Скажите, уважаемая, а вы директору, случайно, не родня?
Та словно бы только этого и ждала и с готовностью кивнула головой:
– Жена. Правда, бывшая.
– А дети у вас есть?
– Сын в бакалее, дочь в винно-водочном.
– А что так?
– Сына к спиртному нельзя, слабый он на это дело у меня, сопьется, боюсь.
– Простите, разговорились с вами, а зовут вас как, я и не спросил?
– Надежда меня звать.
– Ну, передавайте, Надежда, привет вашему дружному семейному коллективу.
– И вам не хворать, – отозвалась женщина и занялась своими делами.
Когда Михаил вышел в коридор, его догнал Вован и спросил:
– Зачем ты эту тетку про ее семью расспрашивал?
– Еще пока что сам не знаю.
Они разыскали кабинет, дверь которого была украшена красной пластиковой табличкой с гордым словом «Директор», постучали и, дождавшись приглашения, Михаил вошел внутрь. В кабинете, все пространство которого, казалось, занимал один-единственный письменный стол, находился сам директор. Это был упитанный господин с такими несоразмерно коротенькими ручками и ножками, что казалось, они просто торчат из его тучного тельца, как лапки у хрюшки.
– Вы ко мне?
– К вам. По поводу доставки товара.
– Постойте, если доставка товара, то это не ко мне.
– Как же не к вам? К вам! К вам!
И широко раскрыв свои объятия, Михаил шагнул к директору, выгреб того из внушительных размеров кресла и стиснул того в руках:
– Да ты меня не узнаешь, что ли, дядь Коль? Это же я – Мишка! Племянник твой!
Директор слабо трепыхался в могучих дланях спасателя, но признавать родство пока что отказывался.
– Пустите! Пустите меня!
Михаил отпустил директора и, отступив на один шаг, пристально принялся наблюдать за ним. А тот, поправив съехавший набок галстук, заявил:
– Позвольте, это произошла какая-то ошибка. У меня уже есть один племянник.
– Знаю! Федька! Кстати, где он?
Михаил начал оглядываться по сторонам с таким видом, словно бы директор прятал племянника где-то у себя в кабинете.
И не давая директору опомниться, продолжал говорить:
– Надо же, приехал к сестре моей матери, к тете, значит, своей, Наде, дай, думаю, наведаюсь к дяде своему Коле. Хоть и развелся он с моей теткой, но родства-то ведь не забыл. Не забыл, а, дядь Коль? Пристроишь по родственной линии к себе работу? Тетя Надя рассказывала, что у тебя тут много нашей родни работает.
– Так вы племянник Надежды? Ну, слава богу!
На лице директора отчетливо проступило облегчение, которое он испытывал. Ситуация разрешилась благополучно, племянник оказался не его очередной головной болью, а всего лишь племянником бывшей супруги. Тоже родство, но тянущее по здешним меркам максимум на рядового продавца или даже грузчика.
Но Михаил ни на какие высокие посты и не претендовал.
– Мне бы шофером к вам устроиться.
– Все вакансии нынче заняты.
– А тетя Надя говорила, что вместо Федьки можно. Жалоб на него больно много.
– Это Надежду совершенно не должно касаться, – возмущенно заявил директор. – Федор работает, да, пока что не очень успешно, но он старается, учится.
– Ну вот, а меня и учить ничему не надо, я все уже умею. Стаж водительский пять лет, служил, женат, гражданство и прописку имею. Не пью, не курю, тетю свою обожаю. И вас готов обожать, дядя Коля.
По мере того как Михаил сыпал своими достоинствами, лицо директора постепенно просветлялось все больше и больше. А в самом деле, думал он, чем черт не шутит, может, и удастся заменить Федьку? Ведь достал он уже всех, сил никаких с ним не хватает. Этой ночью опять дома не ночевал, сестра в истерике звонила: где Федя? Почему трубку не берет? А он ему разве нянька? Не знает он, где Федя. Вот и сейчас уже рабочий день, а любимого племянника нет как нет. И ладно бы только его одного, так еще и машины не видно.
Директор пытливо всмотрелся в Михаила. Будет ли этот вести себя потише? Круглая физиономия Михаила вызывала одни лишь положительные эмоции и желание довериться этому человеку.
Директор еще немного поколебался, а потом сказал:
– Если насчет Федора, то надо бы тебе самому с ним переговорить. Если он подать заявление об уходе согласен, то я с широкой душой тебя… Миша, приму к себе в штат.
– Дядя Коля!
Михаил вновь шагнул к директору, раскрыв тому объятия. Но тот был начеку и вовремя увернулся.
– Погоди, не благодари. Сказал ведь, сначала с Федором договориться надо.
– Так это я в один момент. Прямо сейчас и смотаюсь. Адресок его дай мне только!
Директор нацарапал на бумажке несколько строк и вручил записку «племяннику».
– Только ты уж там с ним поаккуратнее, – попросил он. – Мало ли что жалоб на него много, не чужой он нам, родственник как-никак.
Сердобольному директору магазина и от надоевшей обузы избавиться хотелось, и обидеть племянника он тоже боялся. И поэтому решил, что будь как будет. Если этот Михаил уговорит Федора уволиться, то в награду можно и его на работу будет взять. Кажется, парень он пробивной, такого и себе в заместители впоследствии можно будет определить.
Но тут же директор вспомнил о недавнем разговоре с новой женой, у которой дочь от первого брака уже писала диплом, и скис. В заместители ему придется взять противную падчерицу – ябедницу и мамочкину наушницу, а вовсе не этого славного парня, которого он, кажется, полюбил с первой минуты. Вот только что-то никак не вспоминалось директору, где и когда он мог видеть этого родственника. Хотя у его бывшей жены родня большая, по всей стране раскиданная. Наверное, откуда-то приехал этот славный молодой человек, так мало напоминающий собственного племянника Федю.
Впрочем, самому Михаилу было уже не до душевных терзаний «дяди Коли». Подхватив в коридоре маявшихся без дела приятелей, он поторопил их.
– Пойдемте скорее. Надо застать этого Федора дома.
Но напрасно торопился Михаил. Когда они подбежали к нужному им дому, то машина торговой сети «Ромашки» стояла во дворе под окнами первого этажа, где и находилась квартира Федьки.
– Раз машина тут, значит, и сам прогульщик тоже здесь.
С этими словами Михаил начал усердно звонить в дверь нужной квартиры. Но дверь им отворили лишь спустя десять минут после многократно повторенной угрозы увольнения. На пороге стоял заспанный парень в малиновых трусах и почесывал голую впалую грудь.
