Я снова перечитал короткую записку. Про себя. А потом медленно вслух: «Мы не твои родители».
Слова были написаны синими чернилами, крупным почерком отца. Я почувствовал, что мои руки затряслись. Сложив записку, я сунул ее в карман.
— Странно, — пробормотал я. — Все это очень странно!
Если это шутка, то я ее не понял. И решил, что по приезде спрошу об этом тетю Сандру. Или позвоню маме с папой из Орландо и узнаю, что это значит: «Мы не твои родители»?
У меня подвело живот и учащенно забилось сердце.
Я еще раз взглянул в проход, и опять — никаких стюардесс. Потом приподнялся в кресле и осмотрелся.
В первом классе — ни единого пассажира, кроме меня. Я насчитал четыре ряда пустых серых кресел.
Интересно, что, я один лечу в первом классе? Удивление мое росло. Орландо — такое популярное место, так где же все люди? От волнения у меня вдруг пересохло в горле. Мне потребовался стакан воды. Но у кого его попросить?
Я расстегнул ремень безопасности, бросил его на сиденье и поднялся с кресла. Пол вибрировал под моими ногами. Я слышал, как разогреваются моторы.
Первый класс отделяла от общего салона тяжелая красная портьера. Я подошел и отодвинул ее. Заглянул в общий салон. Сквозь два ряда иллюминаторов пробивались яркие лучи света. И тут пусто. Никого. Ни единого человека!..
— Эй! — крикнул я, сжимая в руке портьеру. — Эй! Есть тут кто-нибудь?
Мой голос слабо звучал в огромном пустом салоне. Ответом мне был только вой и грохот работающих моторов.
— Эй!..
Я отпустил портьеру и посмотрел вперед.
— Кто-нибудь здесь есть? Что здесь происходит? Молчание.
И никаких признаков людей. Это какая-то ошибка, решил я. Попал не на тот самолет или еще что-нибудь.
Надо как можно скорее бежать с этого самолета!
Я вернулся к своему месту и стал вытаскивать с багажной полки брезентовую сумку. Но не успел я снять ее, как услышал громкий звук и почувствовал мгновенный порыв воздуха.
Я обомлел, увидев, как захлопнулась дверь самолета.
— Подождите! Выпустите меня отсюда! — закричал я. — Выпустите!
Глава 3
Я бросил сумку и кинулся к двери.
— Выпустите меня! — снова завопил я, стараясь перекричать шум моторов. — Эй… кто-нибудь!..
Я забарабанил в дверь.
Самолет тронулся с места, и меня отбросило назад, к двери туалета.
Полет начался, понял я. Мы отъезжаем от ворот, через которые шла посадка.
— Нет, нет, подождите! — пронзительно кричал я, бросившись к кабине пилотов.
Надо сказать летчикам, что в самолете никого нет, подумал я.
Нужно заставить их остановить самолет!
Это ошибка! Какая-то большая ошибка!
Я постучал в дверь. Сначала тихо, потом посильнее.
— Эй! — кричал я. — Остановитесь! В самолете никого нет! Вы слышите меня?
Ответа не последовало.
Я уперся ладонью в стенку, чтобы сохранить равновесие, когда самолет начал разворачиваться.
— Вы что, не слышите меня? — вопил я. — В самолете только я один! Один!
Мое пересохшее горло саднило от крика, я тяжело сглотнул. Сделал глубокий вдох и забарабанил что было сил обеими руками в дверь кабины пилотов.
— Послушайте! Остановите самолет! Остановитесь!
В ответ — ни звука. Но ведь кто-то же должен там находиться. Кто-то же управляет этим самолетом.
Я схватился за ручку двери и изо всех сил потряс ее, но дверь не поддавалась.
Я навалился на нее плечом, стараясь сдвинуть с места.
Но и это ни к чему не привело. Может быть, дверь заперта? Но зачем пилотам запираться изнутри?
Сердце колотилось все сильнее. Болело пересохшее натруженное горло.
— Пожалуйста! — кричал я в дверь кабины. — Почему вы не хотите выслушать меня?
Самолет еще раз дернулся, и я снова ударился о дверь туалета. А когда оправился от удара, услышал, что вдруг ожил громкоговоритель:
— Пожалуйста, займите ваши места, мы взлетаем, — сказал мужской голос.
— Нет! Вы не поняли! — завопил я и принялся снова колотить в дверь кабины. — Это ошибка!
Громкие помехи в громкоговорителе заставили меня заткнуть уши, но и через этот шум пробились слова:
— Пожалуйста, займите ваше место. Мы не можем взлетать, пока вы не сядете.
Я стоял в нерешительности. И вдруг до меня дошло: они просто не хотят меня слышать. И говорить со мною.
С тяжелым вздохом я опустился в свое кресло. И все еще возился, застегивая пряжку ремня безопасности, когда понял, что самолет взлетает.
— Не могу в это поверить, — пробормотал я, повернувшись к окну, и увидел, как отдаляется земля.
Вверх… Вверх… Голубое небо заполнило круглые иллюминаторы.
Я смотрел вниз, на аэропорт, окружающие его деревья, на кварталы домов, которые казались теперь такими маленькими, словно игрушечные.
Этого просто не может быть, сказал я себе.
Я один. Совсем один в этом громадном реактивном самолете. Самолет начал набирать высоту, и я почувствовал, как меняется давление.
Машина сделала крутой разворот, моторы взревели еще громче. Потом самолет медленно наклонился на один борт. Потом снова выпрямился. Повороты… повороты…
Я смотрел вниз и видел, как исчезают из вида прямоугольные кварталы домов.
Видел зеленые верхушки деревьев. Пустые поля. Потом опять верхушки деревьев.
Потом длинную узкую желтую полосу.
Пляжи? Да. Длинные песчаные пляжи вдоль побережья Атлантики.
Я в оцепенении смотрел вниз.
Мы держали курс через водную гладь. Солнечный свет отражался от зелено-синих волн, и весь океан мерцал и светился.
Почему это мы летим через океан? — забеспокоился я. Но тут же понял: мы летим не в Орландо. Это путь не в Орландо.
Я тяжело осел в кресле, сложил крепко сжатые потные ладони на коленях, сделал глубокий вдох и задержал выдох, стараясь унять лихорадочное биение сердца.
Куда же мы летим?
Куда?..
И когда я делал второй глубокий вдох, то увидел, как дверь кабины пилотов начала медленно открываться.
Глава 4
Из кабины пилотов вышел мужчина. Прищурив темные глаза, он холодно смотрел на меня.
Мужчина казался старше моего отца: выглядел он лет на сорок. Очень загорелый, с прямыми блестящими черными волосами с проседью, собранными сзади в пучок на манер конского хвоста. Темные усы, тоже с проседью, свисали по обе стороны рта.
