– «Начнём с «Нефертити»!» – открыл совещание сам директор СВР Докладывайте, Геннадий Васильевич!».
– «Все необходимые для решения этого вопроса наши службы по своей принадлежности доложили мне информацию по нашей сотруднице «Нефертити», девятый год работающей в США ещё по заданию ПГУ» – взглянул докладчик на директора.
– «Продолжайте, продолжайте!» – распорядился директор СВР, после остановки докладчика, продолжая что-то говорить шёпотом сидевшему рядом заместителю А. А. Щербакову.
– «На основании этих докладов теперь достоверно известно, что, выполняя задание, сотрудница «Нефертити» вышла замуж за высокопоставленного чиновника в правительстве США и преуспевающего бизнесмена, который к настоящему времени уже погиб. Трое детей остались с матерью. Живут они в достатке и видимых проблем не имеют.
Нами она была законсервирована на длительное время. Поэтому на связь с нею мы сами не выходили. Она периодически сообщала нам основные вехи своего продвижения к цели. Потом замолчала. И позже она аварийной связью с нами не пользовалась. Следовательно, ничего интересного она нам сообщить не желала.
И теперь она для нас оперативного интереса не представляет. Учитывая международную обстановку и создавшуюся ситуацию, а главное – гибель источника и подвлияемого…».
– «Как, как Вы сказали?» – удивился Вячеслав Иванович способности чиновников от разведки тоже придумывать всякие мудрёные новые канцелярские словечки.
– «Я имею в виду…» – начал было оправдываться заместитель.
– «Да продолжайте, продолжайте, Геннадий Васильевич!».
– «Короче, я предлагаю на агенте «Нефертити» поставить крест!».
– «Ну, что ж? Конечно международная обстановка здесь ни причём. А вот свою миссию она пока выполнила блестяще! Не её вина, что распался Союз, самораспустилась КПСС и канула в лету коммунистическая идеология, США перестали быть главным стратегическим противником, и задачи нашей разведки изменились. И тем более нет её вины в гибели мужа, из-за которого, в сущности, она и была бы нам всё ещё интересна.
Так что я санкционирую её вывод из кадров СВР и увольнение!» – начал было подводить итог директор СВР, что-то записывая в своём блокноте и показывая это А. А. Щербакову.
– «Товарищ, генерал армии! Но для её увольнения из СВР нет пока юридических оснований. Она была зачислена ещё в штат ПГУ, а к нам переведена в связи с реорганизацией органов разведки» – неожиданно вмешался генерал-майор юстиции В. Канторов.
– «Тогда подготовьте мой… соответствующий приказ» – продолжил Вячеслав Иванович.
– «Баба с возу…» – добавил, было, кто-то, но тут же осекся, увидев порицательный взгляд начальника.
– «Так и «Гектор» у нас в штате по тем же причинам?» – обратился генерал армии к генерал-майору юридической службы.
– «Так точно! На тех же основаниях» – чётко доложил В. Канторов.
– «А это нам развязывает руки. Так ведь, Алексей Анатольевич?» – обратился В. И. Трубников к своему первому заместителю А. А. Щербакову, который в ответ лишь чуть улыбнулся, пожал плечами и предложил:
– «По поводу «Гектора» поговорим попозже. А я хочу сейчас вернуться к «Нефертити. У неё такое горе – муж погиб, и можно сказать дело всей жизни… псу под хвост. Я предлагаю оставить её в покое».
– «В каком смысле?» – не удержался от вопроса, ответственный за это совещание Геннадий Васильевич.
– «Пусть лучше она думает, что её время ещё не пришло. Поэтому с нею и не выходят на связь. Мало ли как потом дела сложатся. Может она со временем сможет выйти на какой-нибудь другой ценный источник, и будет нам полезна?» – продолжил свою мысль первый заместитель.
– «Резонно! Так пока и решим – оставим в стадии длительной консервации, если, конечно, она ещё предана России и не засвечена ЦРУ из-за Запорожского. И давайте подключим к этому вопросу генерал-лейтенанта Лебедева. Пусть Сергей Николаевич там, в США, где он нас официально представляет, на месте разберётся с этим вопросом» – дал задание своему заместителю Г. В. Новикову директор СВР.
– «Хорошо, есть!».
– «Продолжайте, Алексей Анатольевич!» – распорядился директор.
– «Кстати, Сергей Николаевич учился в Бауманском на одном факультете «Машиностроение» с отцом нашего Гектора, как и я. Только все мы были на разных курсах. А статьи и отчёты деда нашего «Гектора» – Петра Петровича Кочета – я читал, когда изучал историю экономической и политической разведки СССР» – удивил всех своей осведомлённостью, гордый за своих однокашников, Алексей Анатольевич Щербаков.
– «Кстати, по поводу… курсов!? – неожиданно прервал его их общий начальник Сергей – обратился он к первому заместителю начальника своего аппарата Тимофееву Вы принесли отчёт по той самой авиакатастрофе?».
– «Так точно, товарищ генерал армии, вот он!» – протянул тот папку.
– «Так тут даже фотография есть с места катастрофы!?» – достал её из папки директор СВР.
– «Докладывайте, товарищ Тимофеев!» – возвратил он папку.
И первый заместитель начальника аппарата директора СВР зачитал справку из научно-технического отдела:
– «Первого июня сего года самолёт типа «Макдоннэл Дуглас» модели МД-82 выпуска 1983 года авиакомпании «Американ Эйрлайнс» рейсом 1420 из Далласа, США, при посадке в аэропорту назначения Литл-Рок, США, из-за сложных метеоусловий и ошибок экипажа потерпел аварию в двадцать три часа пятьдесят одну минуту по местному времени.
Из-за сильного ливня и неправильных действий экипажа самолёт выкатился за пределы взлётно-посадочной полосы и врезался в мост, являвшийся наземным пешеходным переходом. В результате этого столкновения начался пожар, который удалось быстро потушить.
На борту самолёта находилось шесть членов экипажа и сто тридцать девять пассажиров.
Но в катастрофе погиб только командир экипажа Ричард Бушман и десять пассажиров, находившихся вблизи кабины пилотов. Среди них оказался известный бизнесмен и политик Ален Стивенсон.
Остальные члены экипажа и пассажиры, за исключением не пострадавших двадцати четырёх человек, располагавшихся в хвосте самолёта, получили травмы различной тяжести.
От полученных ожогов и ампутации ног, через две недели в больнице скончалась четырнадцатилетняя девочка Рейчел Фуллер.
Расследование авиакатастрофы показало, что к ней привёл ряд последовательных ошибок, совершённых экипажем при заходе на посадку при ливне и сильном боковом ветре скоростью до пятидесяти двух километров в час, являвшейся запредельной для данного типа самолётов, а именно:
