– «О-о! Спасибо! Но только он стоит пять тысяч!» – ошарашила всех самая младшая в компании.
– «Как пять? Ведь было две с половиной!» – удивился муж.
– «Да! Так оно и есть, но я купила на второй ряд!» – ещё больше удивила всех Ксения.
– «Ты, что? Купила билет за пять тысяч, при зарплате в семь с половиной?!» – только теперь очнулась старшая сестра.
– «Да! А когда ещё удастся увидеть его?!» – оправдалась младшая.
– Да-а? Тогда щас споём!» – перешёл на главную тему Егор.
И к удивлению всех собравшихся, и к большой радости Ксении, Егор запел так полюбившиеся ей песни её нового кумира. Поняв, что у него это получается тоже не плохо, она стала даже немного подпевать ему.
– «Варь, а Егор здорово на гитаре играет!» – не мешая дуэту, обрадовал хозяйку Платон.
– «Да уж! Он ведь почти каждый день тренируется!».
– «Наверно, как… Никольский?!».
– «Да ладно тебе, не ревнуй! Чем бы дитя…» – не успела договорить Варвара, как была перебита сестрой:
– «О чём это Вы там шепчетесь?».
– «Да так, обсуждаем Вас!» – выдала правду матку Варя.
– «Обсуждаете, или осуждаете?» – поинтересовался её муж.
Незапланированный концерт затянулся, потому легли поздно.
Ещё из разговоров со свояками Платон понял, что они уже пешком облазили все леса в округе, но на лыжах пока не ходили – боялись завалов.
Однако на следующий день все дружно вышли на лыжню, и не зря. Погода была отличной, праздничной! А по лесу уже гулял не только народ.
На лыжне компании встретились и две амазонки на пахучих лошадях.
– «Они, что?! Лошадей не моют?» – возмутилась, зажав нос, Ксения.
– «Это кони! А они так же вонючи, как и козлы!» – уточнила Варвара.
Вначале прогулки Егор с Варварой показали своякам ближайший к ним Жёлтый пруд, северная часть которого оказалась давно приватизированной владельцами ресторана «Русь». Его хозяева срыли один давно всем известный холм, построив на его месте летний павильон, и огородив свою территорию металлическим забором до самой воды. Кроме того в северной части пруда теперь виднелись гостиница, баня, купальня, изящный мостик, и другие экзотические постройки. Затем настала очередь и Тарелочкина пруда.
Компания свернула к нему, пройдя от своего дома на юг и повернув налево на просеку, ведущую к пруду мимо усадьбы Лесничества.
Но теперь по западному берегу пруда пришлось местами просто продираться под ветками поваленных деревьев.
– «Действительно, как в сказке! В этом есть даже что-то зловещее!» – не удержался от восхищения вслух Егор Алексеевич.
– «Ой, Вы со своей красотой меня на лыжне совсем замучили!» – первой не выдержала запыхавшаяся Варвара Александровна.
– «А жизнь вообще, как известно, даётся только один раз! И прожить её надо так, чтобы не мучить больно…» – сразу саркастически процитировал и с юмором прокомментировал писатель.
Но больше всех путешествие понравилось собаке. То она опережала лыжников, то останавливалась, зарываясь носом в снег, то, вытягивая шею, то ли принюхивалась, то ли прислушивалась к чему-то. И, как оказалось, не зря.
Вскоре Платон первым обнаружил на рыхлом снегу северо-восточного берега Тарелочкина пруда сначала следы зайцев, а потом и лося, не говоря уже о многочисленных следах различных птиц.
– «А жизнь-то продолжается!» – опять обрадовался Егор Алексеевич, из головы которого уже полностью выветрился вчерашний хмель.
Обойдя пруд по восточному берегу, пройдя через две дамбы, четыре лыжника и собака углубились в лес, пожалуй, на самый красивый отрезок лесопарковой лыжни, пройдя по ней почти вдоль речки Чечеры и её правого притока до угла пруда «Блюдечко», снова повернув на север, к даче свояков.
Варвара с непривычки уже подустала. Поэтому на развилке у молодого ельника они и разделились, тепло распрощавшись. Варвара, Егор и собака понуро поплелись в свою сторону, а Кочеты полетели в свою, пока на юг.
Довольные проведёнными сутками, Платон с Ксенией резво покатили в сторону своего дома – вниз, через лесопосадку, сначала к «Блюдечку». Но впереди их ждал очередной завал, но самый красивый, живописный из всех ими в лесу виденных. И Ксения опять не удержалась от фотографирования.
Видя, как тихой сапой через дебри молодняка крадётся Платон, Ксения вдруг вспомнила про кошек:
– «Интересно, а как там без нас наши киски?».
– «Наверняка греются на лоджии под солнечными лучами!» – попытался успокоить её оптимист.
– «Так это, если Кеша их выпустил!?» – внесла точность реалист.
– «А если нет, то ждут от нас виски!» – пошутил реальный оптимист.
Вскоре супруги свернули на привычную лыжню и, продираясь сквозь завалы и объезжая самые непролазные из них, неспешно залызгали к дому.
Вдруг тишину леса пронзил удивлённый вскрик жены:
– «Платон, смотри! Опять набухшие почки под слоем льда! А у другого пруда я видела и березовые серёжки во льду! И тоже готовые распуститься!».
– «Да-а! Здорово! Они под слоем льда, как в защитном коконе! Им там тепло! Да и Солнце их через льдинку, как через призму, сильнее греет!».
И Ксения надолго прервала их лыжный поход, разглядывая и выбирая натуру поинтересней. И нашла!
Она фотографировала набухшие подо льдом почки на ветках с разных ракурсов, пытаясь найти более интересное положение. Жена так увлеклась процессом, что замерзающий муж невольно принялся сочинять.
Увидев очередной снимок, Платон не удержался от стихотворного комментария к нему, удивив и даже смутив Ксению:
– «Но жизнь восставала, как пенис, к оргазму природы стремясь!».
– «Ну, ты, как всегда, о… бане!».
– «Вообще-то не помешает! А то я что-то стал замерзать!».
Супруги вернулись домой полные впечатлений, которых хватило бы им надолго.
