– «Ну, так что про испано-говорящие страны?» – возвратился к основной нити разговора Пётр Петрович.
– «Так у меня всё равно глаза голубые!?» – возразил, было, внук деду.
– «Зато волосы тёмные и кожа чуть смугловатая, как у меня! И это, с точки зрения генетики, важнее!» – не без гордости возвратил того в нужное русло самый старший Кочет.
– «Так и у испанцев бывают и светловолосые и голубоглазые!?» – добавил согласия Александр Васильевич.
– «Тем более!» – как бы подвёл итог первому вопросу самый старший из присутствующих, благодарно взглянув на хозяина кабинета.
– «Так что, сынок, готовься стать испанцем, знающим и английский язык!» – подвел, было, черту под первым вопросом Платон.
– «Так Клава ему уже давно помогает в этом!» – внёс окончательную ясность специалист по оперативно-тактическим вопросам.
– «А что…?» – попытался, было, спросить Пётр Петрович, но был опять гордо перебит генералом:
– «Моя средняя в совершенстве владеет испанским! К тому же ещё и французским и английским! Полиглот, е… её мать!».
– «Дед, а ты обучишь меня приёмчикам боевого самбо и джиу-джитсу?» – воспрянувши духом и несколько отвлекая всех от предыдущей темы, неожиданно спросил Слава старшего из своих дедов.
– «Да, научу, и как дрались в НКВД, и джиу-джитсу, и корейской борьбе, и даже искусству убивать голыми руками – Дим Маку – тоже! Всему, что знал и ещё помню! Так что заходи!» – обрадовал тот внучка.
– «Да там… тебя научат… чему надо! – приревновал, было, генерал – а что…?» – но был также гордо перебит бывшим бойцом:
– «Там… могут этому и не учить! Ведь для разведчика главное – голова, а не руки! Но мало ли что? Если бы не моё даже скромное умение, меня бы сейчас с Вами рядом не было бы! Да и моих детей и внуков тоже!».
– «Дед! А наши ребята ещё помнят твой рассказ об этом эпизоде, когда ты выступал в нашем музее боевой славы!» – обрадовал того один из них.
– «А я у них выступал как раз на открытии этого самого музея в семьдесят пятом году!» – ревниво отнял пальму первенства у бывшего экономиста ещё действующий генерал.
– «У Вас там история боевого пути, по-моему, триста шестой стрелковой дивизии?» – показал он всем свою осведомлённость.
– «Да! Теперь она называется сто восьмая мотострелковая!» – поддержал генерала внук.
А Пётр Петрович ещё раз поведал, теперь уже для генерала, историю своего неожиданного военного подвига в короткой войне против Японии.
Только рассказчик закончил, как в дверь постучали, и вошла хозяйка дома – бабушка именинника:
– «Мужчины! Секретничаете тут? Прошу всех к чаю, пожалуйста!».
– «Сейчас придём!» – ответил хозяин кабинета, сдержанным жестом выпроваживая жену за дверь.
– «Ну, давайте пока прервёмся!».
С этими словами генерал встал, дождался пока Надежа Васильевна выйдет за дверь, и закончил, намечая ближайший стратегический план:
– «Так что, внучек, после школы тебе для начала надо будет поступить в институт военных переводчиков, а потом, …а дальше я тебе помогу!».
И все они дружно направились во вкусно пахнущую гостиную.
– «О чём это Вы там секретничали?» – улыбаясь, спросила появившихся мужчин мать Славы.
– «Да мы обсуждали ближайшие после школьные планы Славика!» – за всех ответил Платон.
– «И что решили?» – уточнила Варвара Александровна, обращаясь к их общему сыну.
– «Да я после школы буду поступать в военный иняз – учиться на военного переводчика!» – не без гордости ответил тот.
– «Так ты у нас и так давно… – начала, было, мать. Но, увидев пробежавшую тень по лицу сына, осеклась, завершая фразу уже давно ставшим тривиальным – … глубоко и успешно изучаешь языки!».
И благодарная улыбка сына подтвердила правильность хода её мысли.
Разговор на эту тему продолжился и за чаем.
– «Жалко только, что у нас в школе нет испанского, и приходится ходить ещё и на курсы. Хорошо хоть тётя Клава со мной персонально и регулярно занимается! А мы с нею уже общаемся не только по-английски и по-испански, но даже по-французски!» – поделился именинник.
– «Кстати, в твоей школе во время войны, после возвращения из эвакуации, временно размещался военный институт иностранных языков Красной армии – ВИИЯКА. И в 43–44-ом я в нём на краткосрочных курсах совершенствовал немецкий, а ещё изучал и корейский! А после войны я доучивался в нём, изучая теперь французский язык, но уже на Волочаевской улице! Это, Платон, поблизости от твоего МВТУ и Лефортовского парка!» – неожиданно всех ошарашил новостью Пётр Петрович.
– «Так этот институт, как и всю армию, Хрущёв сократил в 1956 году!» – не удержавшись, вставил генерал.
– «Да! Но в 1958 году был создан военный факультет иностранных языков!» – оставил за собой первенство бывший дипломат.
– «Дед, а у нас есть фотография нашей школы! …Дедушка, можно?» – вспомнил внук, объявляя об этом одному и спрашивая разрешения у другого деда – хозяина кабинета, – поспешно удаляясь туда.
– «А в ней учились и все мои дочки!» – не без гордости заметил хозяин архива, тоже вставая, и тем словно беря паузу в беседе.
Генерал прошёлся до двери кабинета и обратно, якобы, разминаясь.
Вскоре Слава принёс фотоальбом своей мамы, в котором быстро отыскал нужную фотографию:
– «Да, да! Узнаю! Если мне не изменяет память, то в восемьдесят пятом ей будет полсотни лет?! Она, кстати, была, когда Ваш дом ещё не был достроен, а стоял только корпус вдоль набережной Москвы-реки. Кстати площадку под Ваш дом выбирал сам Берия, и строительство тоже он курировал!» – просветил всех Пётр Петрович.
– «Да, да! Точно! Варвара её закончила в шестьдесят… четвёртом, Клавдия кажется, в… семьдесят первом, а Ксения – в семьдесят шестом» – оповестил свёкра генерал-лейтенант.
– «Ну, а Славик – на будущий год» – вставил своё слово и Платон.
Тут же Пётр Петрович с сыном и с, подсевшей к ним Алевтиной Сергеевной, начали с интересом разглядывать и другие фотографии из альбома Варвары Александровны Гавриловой.
– «А я Вашу школу знаю! Она до пятьдесят четвёртого года была женской. Я в таких же школах – в 243-ей по Александровскому переулку и 231-ой, что на Рождественском бульваре – преподавала. А Платон с Настей потом в ней учились в начальных классах!» – добавила вторая бабушка именинника.
