В это время Мао Цзэдун находится в Чжуннаньхае, в резиденции Китайской коммунистической партии, вместе со своей секретаршей, бывшей в то же время и любовницей. Чжоу Эньлай доложил, что Линь Бяо, его сын, жена и несколько охранников поехали в аэропорт.
Ответ Мао, которого считают одним из самых жестоких диктаторов в истории, прозвучал странно. Великий Кормчий заявил, что сбивать самолет нельзя – мол, Линь Бяо все-таки член Политбюро ЦК, один из руководителей страны. Народ не поймет.
Загадка. Подобных тайн в деле Линь Бяо было немало. Официального сообщения о покушении не последовало, но в Пекине был введен усиленный режим.
Восемь часов утра, Улан-Батор. Китайского посла срочно вызвали в МИД Монгольской Народной Республики, чтобы выразить протест по поводу вторжения в воздушное пространство Монголии китайского самолета. Впервые за полтора десятка лет была задействована секретная линия связи с Кремлем.
Алексей Маслов: «Это был военный самолет, которым пользовались высшие партийные деятели. То есть было понятно, что что-то происходит, поэтому сразу же началось расследование. Мы предполагали и хотели верить, что сохранились какие-то документы, которые Линь Бяо мог выкрасть».
«Совершенно секретно. Срочное донесение Председателю Госсовета КНР Чжоу Эньлаю. В ночь с 13 на 14 сентября на территории Внутренней Монголии, в районе города Ундерхана, разбился самолет «Трайдент» с бортовым номером 256. На месте падения обнаружено девять трупов. На месте крушения, кроме личного оружия, битого фарфора и фрагментов обмундирования, никаких документов найдено не было».
Первые сообщения очевидцев с места катастрофы вызвали серьезные подозрения. Во-первых, самолет в момент падения летел не в сторону Советского Союза, а обратно, в Китай. Кроме того, трупы так обгорели, что опознать их было невозможно. Удалось лишь определить, что среди погибших была одна женщина. На телах мужчин обнаружились следы военной формы.
Эти события прокомментировал Михаил Гусев, судебно-медицинский эксперт высшей категории: «В момент катастрофы происходит взрыв самолета. Естественно, вырывается пламя, и длительное воздействие пламени на тело человека вызывает так называемую позу боксера. Это образное выражение: происходит тепловое окоченение, мышцы сокращаются».
Именно в такой позе застыли тела большинства погибших. Но тех, кто осматривал место трагедии, удивила одна деталь: пилот лежал далеко в стороне от остальных, словно пытался отползти от горящего самолета.
Алексей Маслов: «В одной из экспертиз участвовал мой отец, по профессии судебный медик, в будущем один из старших судебно-медицинских экспертов. Дело в том, что нужно было установить, находились ли пассажиры самолета в живом состоянии или все-таки были уже убиты».
Странное расположение тел станет поводом для другой версии: Линь Бяо и его семья были погружены на борт «Трайдента» уже мертвыми. Иначе как объяснить, что, тщательно собравшись в дорогу, прихватив сервизы и столовые приборы, 64-летний маршал не позаботился заправить топливные баки. Но если предположить, что Линь Бяо был убит еще на земле и всю эту разнообразную поклажу грузил в самолет кто-то другой, становится понятной такая странная невнимательность.
Не менее достоверной выглядела и другая версия: падение самолета – инсценировка гибели Линь Бяо. Ведь «Трайдент» пропахал монгольскую степь на скорости 500 километров в час, при этом шасси не были выпущены, щитки оставались закрытыми, оборудование и аппаратура исправны, топлива достаточно. Вопрос в том, кто стоял за этим сценарием.
Результаты этой судебно-медицинской экспертизы сразу получили гриф «Секретно». Поэтому долгое время предполагалось, что Линь Бяо все-таки погиб в перестрелке уже внутри самолета и что во время взлета были повреждены рули высоты. Эти слухи, кстати, активно подогревали сами китайцы, а потом их подхватили и американские средства массовой информации.
Были засекречены не только данные экспертизы, но и любая информация о катастрофе. Даже сотрудники китайского посольства в Монголии, которые добивались от властей разрешения на выезд к месту падения, не знали, кто находился на борту, а МИД всячески затягивал оформление бумаг.
Вот что рассказал мне Сунь Исянь, в 1970-х годах – секретарь посольства Китая в Монголии: «В качестве причины они указали нам на плохие погодные условия в этом районе. На самом же деле сентябрьская погода в Монголии была просто прекрасной. Монголы даже любили сравнивать счастливое лицо человека именно с чистым сентябрьским небом. Мы не могли знать, что они затягивали с выездом, потому что сотрудники аппарата КГБ СССР как раз в тот момент работали на месте крушения».
Специальная группа КГБ прибыла на место через несколько часов после катастрофы. Следователи понимали: нужно спешить, Пекин настойчиво добивался срочной отправки тел в Китай. Москва, в свою очередь, хотела точно установить личности погибших, но тела так обгорели, что требовалось серьезное исследование.
При поисках требовалось сохранять строжайшую секретность. Под разными предлогами приезд китайской следственной группы удалось задержать на двое суток. Дальше тянуть было невозможно – Пекин начинал проявлять настойчивость. Хотя, по свидетельствам очевидцев, сам Мао все эти дни сохранял странное спокойствие.
Лу Юй, китайский историк, рассказывает об этом так: «Когда ему в первый раз сообщили эту новость, он подумал минутку и спросил: «А почему самолет упал? Что, топлива у него не было? Или летчик не сработал?» Ответа ему дать не смогли. У китайцев еще не было никаких достоверных данных с места крушения».
Разгадку причины падения к тому моменту искали и китайские специалисты, и авторитетная монгольская комиссия при участии советских экспертов. Хотя трупы сильно пострадали, следователи в один голос утверждали, что до падения самолета все пассажиры и пилоты были живы. Эксперты не обнаружили на телах свежих огнестрельных ранений, личное оружие оставалось на месте, патроны не использовались.
Личный самолет маршала Линь Бяо, реактивный «Трайдент» с бортовым номером 256, отслужил всего шесть лет и был в прекрасном состоянии. В том, что разбился именно этот самолет, китайские специалисты не сомневались, но даже поверхностный осмотр вызывал вопросы. Нам удалось найти уникальное интервью одного из членов комиссии, который много лет спустя рискнул приоткрыть завесу тайны.
Сунь Исянь, член комиссии по расследованию крушения самолета Линь Бяо: «Мы наткнулись на трупы и носовую часть самолета, там же лежало и одно из крыльев, вырванное под самый корень. Передней части крыла не обнаружили. Я взобрался на крыло в районе фюзеляжа, где его толщина составляет около метра, и обнаружил на нем огромное отверстие. Мне показалось, оно диаметром не менее полуметра».
Сунь Исянь, за плечами которого было военное прошлое, выдвинул свою версию катастрофы: самолет атакован ракетой. Но кто тогда стоял за всей операцией? Сбить самолет в этом районе могли только советские военные.
