– А если Обама подпишет разрешение на экспорт нефти? Вот вы, Рональд, судя по вашему загару и военной выправке, прибыли с Ближнего Востока. Думаю, не более года назад.
– Хм, – усмехнулся тот, – ваша правда, мистер.
– Как долго будет продолжаться война на Ближнем Востоке? По вашим ощущениям? Личным. Без подробностей вашей службы. Просто ответьте.
– Война на Ближнем Востоке?
– Да. Именно.
– Хм, думаю, что она там будет вечно. Это в Европе война идет, а потом заканчивается победой или проигрышем. А на Ближнем Востоке если даже закончится на одной территории, то непременно вспыхнет на другой. «Лишь мертвые увидят конец войны».
Я тут же вспомнил эти слова очень популярной татуировки у американских военных, кто участвовал в боевых действиях.
– Вот. И я так считаю. Война все ближе к нефтеносным районам, и скоро, полагаю, цена значительно поднимется. Но это моя точка зрения. Мой бизнес. Мои риски.
– Вы – интересный собеседник. Придете завтра на день рождения?
– Да. Я обещал Эшли и Майклу. Ненадолго. Я же никого не знаю.
– Приходите. – Скотт смотрел на меня искренне. – Нечасто встретишь у нас человека, разбирающегося в прогнозах. Мы здесь технари. Пробурить скважину – сделаем, а вот чуть шире посмотреть на мир не получается.
– Думаю, что мистер Гейтс очень широко смотрит на мир, с его-то опытом работы за рубежом, – заметил я.
– Вы не только интересный человек, мистер, но и чрезвычайно хитрый, поэтому успешно и ведете свои дела. – Гейтс широко улыбался и качал указательным пальцем.
Пока разговаривали, Майкл сбегал за вертолетом, принес его. Эшли отдала пульт управления Рональду, и он тут же его начал крутить, показывая мальчику премудрости вождения воздушной игрушкой.
– Эшли, – сказал я, – у меня был сложный день, я поеду в мотель.
– Оставайтесь на ужин.
– Нет. Спасибо. Да и ваша репутация не должна пострадать. А то придумают, что я вокруг вас ошиваюсь, ухаживаю. Я поеду. Завтра во сколько?
– Думаю, часов в пять пополудни. Вас устроит?
– Конечно. А муж-то успеет к этому времени?
– Да. Их автобус будет ехать всю ночь. Джон приехал бы с ними, но ему нужно с арабами провести какие-то занятия завтра. – Она говорила, понизив голос.
Гейтс со Скоттом увлеченно учили Майкла, как правильно управлять игрушкой. Было видно, что они сами получают удовольствие от управления вертолетом.
Не спеша, а вдруг кто опять выпрыгнет, я поехал в мотель.
Открыл дверь. Быстрый взгляд на оставленный мусор. Все на месте. Не трогали. Не убирались. Номер не посещали незваные гости и любопытный персонал.
Все равно нужно проверить остальные метки и посмотреть, не появились ли новые закладки аудио и видео. Они могли быть неактивными вчера, и сканер мог их не обнаружить. Поэтому предосторожность не помешает.
Метки мои на месте. Новых «жучков» в номере не появилось. Равно как и новых автомобилей напротив моего окна. Можно и поужинать.
Упаковка моего любимого пива, несколько купленных сэндвичей и гамбургеров – это мой ужин.
Спина ныла от долгого сидения за рулем.
Включил лэптоп и планшет. Из Центра тишина. Отправил краткий отчет, описал Рональда Гейтса. На сайте компании о нем нет информации, наверное, природная скромность удержала его от размещения информации о себе.
В социальных сетях я тоже его не обнаружил. Искал по имени. Не факт, конечно, что он зарегистрирован там под своим именем. В социальных группах ветеранов боевых действий в Афганистане и Ираке много участников, и многие выставлены под псевдонимами-позывными вместо своих реальных фамилий.
Было бы время, можно было сидеть, анализировать, кто из Техаса, кто недавно уволился, сейчас работает в службах безопасности, кто связан с нефтяными компаниями и так далее. Но у меня нет времени, нет желания. Понятно, что Гейтс очень опасен. В каждом пришлом он видит диверсанта противника. Сказать, что он глуп, потому что похож на спецназовца, – большая ошибка.
Спецназовцев учат думать, потом действовать, тщательно планировать операции. В ходе проведения операции обучают импровизировать. Без мозгов, без фантазии это не получится. А у Рональда, вероятно, Вест-Пойнт за плечами. У него не просто офицерская выправка, но и умение управлять людьми, думать, просчитывать ходы противника.
Вид у него такой, что пугает окружающих. Жизнь, служба сделали его таким. Кольца на пальце не увидел. Но увидел продавленность, вмятый след на коже безымянного пальца левой руки. Разведен? Судя по тому, что кольцо не снималось много лет, можно предположить, что так оно и есть. Вдовец? Не знаю.
Много лет назад, во время обучения в «школе», перед нами несколько дней выступал бывший американский спецназовец, то ли перебежчик, то ли пленный, он не говорил, мы не спрашивали. Служил рейнджером. Рассказывал о службе, о взаимоотношениях, как воевал, как готовил партизан.
Говорил, как разговаривать с военными, бывшими военными. Как по татуировкам определить послужной список. Что никогда не стоит спрашивать у военных.
Много рассказывал про взаимоотношения между сослуживцами. Про семьи. Очень часты разводы. Не выдерживают длительных разлук. Нередки случаи, когда жены уходят к сослуживцам. Высок процент пьянства, наркомании, суицида.
Как ведут себя за пределами США военнослужащие? Им вдалбливают мысль о том, что весь мир принадлежит армии США. Поэтому ведут себя соответственно и очень обижаются, когда местные дают им отпор.
Он не обучал нас рукопашному бою. Он рассказывал про армию США. Про спецподразделения. Про разделение. Соперничество. Дух армейский. Про сленговые выражения. Про вооружение. Про питание. Заодно мы имели возможность попрактиковаться с носителем языка.
Парень не имел высшего образования, сам из сельской глубинки, пошел в армию, чтобы воспользоваться «социальным лифтом», чего-то достигнуть. Но что-то в нем надломилось. И он оказался в России. Взгляд короткий. Такой взгляд бывает у тех, кто отсидел в тюрьме. Не смотрит в глаза. Только перед собой, на ближайший предмет, но боковым взглядом фиксирует происходящее, спина напряжена, готов к обороне, скачку в сторону, бегству. Немедленному действию.
Также он рассказывал о пытках. О тех пытках, которым их обучали. Оказывается, не все так просто в американской армии. Есть двадцать девять видов пыток, которые можно использовать. По его словам, не все пытки хороши на месте ведения боевых действий. И каждый осваивал одну-две и использовал их. Точно так же как и не все могли применять их. Были у него сослуживцы, которые добровольно вызывались этим заниматься. Некоторые из чувства мести по погибшим товарищам, кто-то даже получал удовольствие. Были и вообще отдельные экземпляры, которые действовали методично, словно механизмы, но ими двигало любопытство. Если вот нажать на эту болевую точку, то что почувствует «пациент». Прямо тяга какая-то к познанию акупунктуры человека.
