– У вас вся информация передается собачьим воем? – не
выдержав, поинтересовался Эдгар.
– Пациентов мало, – рассудительно ответил сторож, – поэтому
мы все и про всех знаем.
– Про всех? – оживился Дронго, поднимаясь со скамьи.
– Конечно, – спокойно ответил сторож, – для этого мы сюда и
поставлены.
– Вы ведь Асхат Тагиров, правильно?
– Да, так меня зовут.
– Когда умерла Боровкова, вы дежурили?
– Правильно. Тогда как раз я дежурил.
– Вы можете вспомнить, кто тогда приезжал в ваш хоспис?
Может, кто-то незнакомый или какой-нибудь человек, которого вы не ждали?
– Посетители бывают днем, – рассудительно сказал сторож, –
их всех в особый журнал записывают. А после ужина никого сюда не пускают. Это я
вам точно говорю. И никого здесь тогда не было, когда она умерла.
– А днем кто здесь был?
– Я не знаю. Ворота бывают открыты. За все посещения у нас
завхоз отвечает, у него журнал специальный есть. Вот его вы и спросите. Только
Степанцев уже не приедет. Ему, наверно, уже сообщили о смерти Идрисовой, и он
завтра с утра приедет. Чтобы документы оформить и тело выдать, как полагается.
– Приедет, – уверенно сказал Дронго, – мы с ним только
сейчас по телефону говорили. Он сказал, что будет здесь через несколько минут.
– Тогда конечно, – спокойно согласился Асхат, – раз сказал,
значит, будет. Пойду открою ворота.
– У вас камера установлена только на воротах?
– И вокруг дома тоже камеры есть. Посторонних здесь не
бывает. Все знают, кто здесь находится, и обходят это место стороной. Как будто
боятся заразиться, словно мы чумные. А может, просто не хотят даже видеть наших
больных. Несчастье, оно ведь тоже как зараза, может передаваться от одного
человека к другому. От нас ведь только трупы вывозят, никто своими ногами
отсюда не уходит. Один раз только женщина уехала, но это чудо случилось, она
Богу поверила и Он ее спас. А остальные так и остаются здесь до самого конца.
Он повернулся и зашагал к соседнему зданию.
– Здесь все философы, – заметил Эдгар, – не только врачи, но
и водители, сторожа, нянечки… Очевидно, такое место располагает к размышлениям
о жизни и смерти.
– Они ежедневно сталкиваются с реальной смертью, – напомнил
Дронго, – вот поэтому у всех у них несколько взвинченное состояние. Поневоле
становишься либо психопатом, либо философом.
– И к какой категории ты относишь Светлану Тимофеевну? –
поинтересовался Вейдеманис.
– Интриганка. Типичная интриганка, изо всех сил пытающаяся
подставить своего начальника и занять его место. Даже не скрывает своих желаний
и амбиций. Возможно, она сама организовала вызов Степанцева на совещание у
губернатора, узнав каким-то образом о нашем приезде. Помнишь, что она сказала о
прошлогоднем отдыхе в Уфе? Им там явно понравилось, и они сумели выйти на
самого премьера. Вот она и захотела себя показать гостям на всякий случай,
понравиться им и передать привет высокому чиновнику, который лично будет
курировать этот проект. Все правильно. Интриганка и карьеристка именно так и
должна была поступить.
– Неужели она так ничего и не понимает? – вздохнул Эдгар. –
Это ведь настоящий дом одиноких сердец. Здесь каждый умирает в одиночку. И на
фоне таких трагедий она занимается своими мелкими интригами…
– Не совсем мелкими. Посмотри, какой контингент у этого
хосписа. Настоящая элита – известные бизнесмены, балерины, директора, крупные
специалисты зарубежных компаний, супруги и родственники высокопоставленных
деятелей. Здесь можно развернуться по-настоящему, познакомиться со многими
нужными людьми, выйти на крупных чиновников. Ничто так не запоминается, как
помощь близким людям в трагические минуты. Она все делает правильно. Ей нужно
расти, а преградой для ее карьеры является Степанцев, которого она собирается
убрать любой ценой.
– В таком случае наша главная версия и подозреваемая номер
один – сама Светлана Тимофеевна, – заметил Эдгар. – Именно она намеренно
организовала убийство Боровковой, чтобы затем гарантированно убрать своего
шефа. Если он предаст огласке этот невероятный факт – убийство в хосписе, то
его почти обязательно накажут, а если скроет, то тоже накажут. Возможно, даже
снимут с работы. Вот тебе и мотив.
– Только один момент. Ее не было в хосписе в момент
совершения убийства.
– Ей необязательно убивать самой. Договорилась с нянечкой
или санитаркой. Еще более вероятный вариант – просто намекнула Мокрушкину, что
именно нужно сделать. Судя по всему, тот ее страшно боится. Вот и согласился, и
не «заметил» явных следов удушья на лице погибшей. Убедительная версия?
– Абсолютно, – согласился Дронго, – только одно возражение.
Она бы не стала идти к должности таким образом. Во-первых, Мокрушкин становился
бы очень опасным свидетелем и всегда имел бы возможность шантажировать ее. Во-вторых,
она и так теснит своего шефа по всем пунктам. Дошло до того, что тот даже
боится сообщить ей о нашем приезде. Зачем ей так рисковать, подставляя не
только себя, но и своего высокопоставленного мужа? А самое главное, кто тогда
убил Боровкову? Сам Мокрушкин? Кто-то из санитарок? Или она договорилась с
кем-то из больных? Но это практически невозможно. Они все в таком состоянии,
что не стали бы даже думать о подобном. И самое важное, что их нельзя купить.
Какие деньги можно заплатить человеку, впереди у которого свидание с вечностью
и с самим Богом? Нет, твоя версия, конечно, очень оригинальна, но сюда она не
подходит.
Они услышали шум открывающихся ворот и затем увидели
медленно въезжающую машину. Это был черный «Фольксваген Пассат». Из него
выскочил Степанцев, направляясь к сыщикам.
– Как хорошо, что я вас застал здесь, – сказал главврач,
пожимая им руки, – пришлось попросить моего друга одолжить свою служебную
машину. Мы так гнали, что, в конце концов, я сам попросил немного сбавить
скорость. Дмитрий уже рассказал мне все подробности. Она специально не уехала,
чтобы встретить вас. Я раньше сомневался, а теперь знаю точно, что кто-то из
наших шпионит в ее пользу. Откуда она могла узнать, что Дмитрий поехал за вами?
Или узнать подробности того, как я отказался выдавать тело Боровковой без
подписи Михаила Соломоновича? Боюсь, подобных вопросов накопилось очень много.
– Которые вы зададите потом и без нас, – попросил Дронго. –
Судя по всему, вам противостоит крепкий противник, Федор Николаевич, и я бы на
вашем месте не стал бы его недооценивать.
– Учту ваши слова, – согласился Степанцев, – идемте ко мне в
кабинет. Он наверху, на втором этаже. Вы уже познакомились с нашими врачами и
пациентами?
– С пациентами – да. А врачей никого не было, когда мы
приехали. Светлана Тимофеевна почти сразу уехала. Мы видели только Мокрушкина и
Клавдию Антоновну. А еще нам сказали, что вместо Зины Вутко дежурит какая-то
Регина.
