– Ими занималось Пятое управление, – добродушно поправил его
Дронго.
– Им все равно. Сейчас другие времена. Кажется, ты любишь
цитировать Лоуэлла, который говорил, что не меняются только «дураки и
покойники». Я не хочу быть ни тем, ни другим.
– Там есть продолжение фразы: «…и немногие порядочные люди…
– …которых с каждым днем становится все меньше и меньше», –
закончил фразу Вейдеманис. – Я тебе так скажу. Ты у нас главный мозг. Мы с
Кружковым только твои помощники…
– Напарники…
– Помощники, которые готовы выполнять свои поручения. Как ты
решишь, так и будет. Если считаешь, что не нужно встречаться с Архиповым,
значит, пошлем его к черту. Если считаешь, что лучше встретиться с этим врачом
из хосписа, давай встретимся с ним. В конце концов, ты уже заработал столько
денег для всех нас, что имеешь право решать, с кем тебе встречаться или не
встречаться.
– Будем считать, что во мне проснулась честь профессионала,
– пробормотал Дронго. – Я думаю, будет правильно, если мы сообщим Архипову, что
я еще не прилетел. В конце концов, он хватается за нас как за последний шанс
помочь своему сыну. А пользоваться такой возможностью, чтобы получить у него
деньги даже на эту поездку, мне кажется непорядочным. Помнишь у Окуджавы:
«Чувство собственного достоинства – удивительный элемент. Нарабатывается
годами, а теряется в момент».
– Столько лет тебя знаю и каждый раз удивляюсь, – усмехнулся
Вейдеманис. – Кто в наше время говорит о чести, собственном достоинстве или
вообще употребляет такое слово, как «порядочность». Кому это интересно? Ты
рискуешь остаться последним романтиком среди детективов. Тебя уже давно нужно
сдать в музей и показывать как удивительный раритет.
– Без лести, – погрозил ему пальцем Дронго. – Еще одно слово
– и я соглашусь встретиться с Архиповым. В конце концов, он тоже несчастный
человек, которому нужно помочь. Но помочь ему должны не детективы и не частные
эксперты, а профессиональные адвокаты. Пусть пригласит опытных юристов из США
или Франции.
– Адвокат из Америки обойдется ему в несколько миллионов
долларов, – меланхолично заметил Вейдеманис, – твои услуги были бы дешевле.
– Пусть не экономит. Посоветуй ему сделать это немедленно.
Речь идет о судьбе его сына. А мы с тобой встретимся с главным врачом этого
хосписа. Ты знаешь, что такое «хоспис»?
– Примерно представляю. Когда у меня обнаружили
онкологическое заболевание, я был уверен, что закончу свои дни именно в таком
заведении. У моей семьи не было тогда денег даже на лечение меня от ангины.
Если бы ты тогда не спас меня…
– Второе предупреждение. Ты приехал за мной в аэропорт,
чтобы всю дорогу вспоминать о моем величии? Давай навсегда закроем эту тему. Ты
спас себя сам. И сам сумел выжить вопреки всему, вопреки прогнозам врачей. Ну,
и удачная операция, которую тебе сделали, она прежде всего сыграла свою роль.
Поэтому благодари врачей, а не меня. А хоспис – действительно страшная штука,
даже думать об этом учреждении страшно. Место, где доживают свои дни безнадежно
больные люди. Можно придумывать массу всяких удобных выражений, но это именно
такое заведение. И любой врач, который там работает, почти герой, а пациенты
должны иметь своеобразное мужество. Ведь все мы так или иначе приговорены к
смерти. Только у некоторых есть отсрочка в двадцать, тридцать, пятьдесят, даже
девяносто лет. А у некоторых срок исчисляется днями или неделями. Вот и вся
разница.
– Ты вернулся каким-то странным, – заметил Вейдеманис. –
Что-нибудь случилось?
– Нет. Просто с годами я начинаю задумываться и о смысле
нашего существования, и о бренности наших усилий. Столько лет занимаюсь
поисками всякого рода мерзавцев и проходимцев и каждый раз удивляюсь, что их
количество растет пропорционально росту человечества. Как будто есть некий
заданный процент отрицательных персонажей, который не меняется. И не зависит ни
от развития технологий, ни от расцвета науки. Как процент красивых женщин,
гениев или кретинов, так и процент мерзавцев. Пропорции остаются одинаковыми.
Может, в этом заложен какой-то смысл? Некая стабилизирующая цивилизацию форма
отношений? Как в живой природе, где есть хищники и есть жертвы. Кажется,
хищников даже иногда называют «санитарами природы» – они уничтожают слабых и
больных. Может, и в нашем обществе действуют те же законы? Только там природа
сама выступает в роли регулятора, а здесь получается, что мы с тобой невольно
выступаем некими «регуляторами» цивилизации?
– Тогда давай поменяем профессию и станем адвокатами, –
предложил Эдгар, – и будем защищать преступников. Ты считаешь, что будет лучше,
если ты перестанешь разоблачать их?
– В твоих словах чувствуется некоторое пренебрежение к
адвокатам. А это ведь самая выдающаяся форма человеческих отношений, какую
только выработала наша цивилизация. Возможность предоставить человеку
профессиональную защиту от государства, от государственного обвинителя в
судебном поединке – это безусловное достижение нашего мира. А насчет
«регуляторов» я думаю, что, создав нас непохожими на других живых существ, Бог
или природа разрешили нам создавать и некие правила внутри своих коллективов,
которые не должны нарушаться ни при каких обстоятельствах. Когда тебе должен
позвонить этот врач?
– Сегодня вечером.
– В таком случае давай с ним встретимся. Часов в восемь, если
он сумеет приехать к этому времени. И будет лучше, если мы поговорим в нашем
офисе, а не у меня дома.
– Мы так и сделаем, – согласился Вейдеманис. – Я думал, что
ты захочешь сегодня отдохнуть…
– Со мной не каждый день хочет встретиться главный врач из
хосписа, – напомнил Дронго. – А насчет Архипова… Ты знаешь, я подумал, что
неприлично отказывать человеку только потому, что у него много денег и он
упустил своего сына. Таким образом сказывается наше предубеждение ко всем
богатым людям. Это уже такой советский неизлечимый синдром, все богатые –
однозначно жулики.
– Можно подумать, что ты знаешь честных миллионеров в бывшем
Советском Союзе, – пробормотал Вейдеманис.
– Вот-вот. Я же говорю, что это советский синдром «недобитых
интеллигентов». Хотя какой ты интеллигент. Они бы тебе и руки не подали в те
времена. Ведь ты был офицером такой ненавистной организации. А ты еще жалуешься
на своих мирных латышей. Давай сделаем так. Я сам позвоню Архипову и постараюсь
тактично объяснить ему, что там нужен хороший адвокат, а не частный детектив. И
моя поездка не принесет такой пользы, как работа профессионального адвоката.
– Он решит, что ты сумасшедший, отказываешься от его
предложения.
– Он решит, что я порядочный человек, – возразил Дронго, –
и, как бизнесмен, поймет, что я пытаюсь сохранить его деньги.
– Поступай как знаешь, – кивнул Эдгар. – Значит, сегодня в
восемь часов вечера мы будем ждать Степанцева у себя?
