Папа ревниво посмотрел на Мишку, но все-таки спустил меня наземь. Болезненно морщась от начинающих саднить ожогов и боли в руке, я уселась рядом с пятиборцем. Папа исчез и вскоре вернулся с замызганным одеялом, которым укутал мои плечи. На Мишку косился злорадно: типа, а тебе фиг! Одеяло по жаре и при пожаре, конечно, сильно нужная вещь, но спорить я не стала, натянув его на плечи.
– Не лей на конюшню, тут уже не поможешь! Сюда давай! – Петрович бегал вокруг конемойки, где пятиборцы работали шлангами, заливая водой землю, траву, дорожки вокруг конюшни и сеновала. Оба здания яростно пылали, выбрасывая клубы дыма и снопы искр, внутри что-то рушилось, и новые огненные плевки взлетали в празднично-голубое небо. Черные бабочки золы реяли в воздухе, садясь мне на подставленные ладони.
– Ни один огнетушитель не сработал! – зло бросил папа. – Вот что у вас в школе творится?
Рядом раздался короткий, задушенный и очень злой всхлип. Светлана Викторовна глядела на пожар, и лицо ее было так неподвижно, что если бы не этот всхлип, я бы и не поняла, что она плачет. Возле нее, скрестив руки на набалдашнике своей палки, замерла директриса.
– Что, Сашка? – появившаяся вдруг Полинка ткнула меня в плечо так, что я покачнулась. – Есть женщины в русских селеньях, которым всегда не везет: то кто-то коня не привяжет, то кто-то избу подожжет? – ее дергало от ненормальной, истеричной веселости.
– А Настя где? – огляделась я.
– Домой удрала, – отмахнулась Полинка.
– Правильно сделала! Единственная разумная девочка! – воинственно объявил папа. – Мы тоже уезжаем, Саше надо в больницу! Я сейчас такси вызову.
Я решительно скинула с плеч одеяло и встала: обожженная кожа натянулась, я тихо зашипела сквозь зубы… Ничего, жить можно, после падения иногда хуже бывает.
– Знаете, папа-мама, у нас тут вроде как аврал. Так что в больницу чуть-чуть потом, – и перебивая их крики, припечатала: – Если реально хотите помочь, надо коней на леваду загнать, туда огонь не дотянется, и проверить, все ли на месте, – и пошагала туда, где Бахтат нежно положил голову на шею мелко дрожащей Симке – серая шкура кобылы четко выделялась на его вороной.
И почему-то меня не остановили, не выругали и не отправили домой мерить температуру и пить горячий чай – мамин метод лечения от всех болезней. Включая отвагу на пожаре, ага.
– Не хватало еще, чтоб она дома командовать начала, мало мне тебя! – только и буркнул папа. – Которая тут эта самая левада?
Издалека доносился вой сирен – пожарные ехали. Потом мы собирали лошадей, и ветврач соревнований чуть не заработала нервный срыв и копытом по голове, пытаясь осмотреть каждую, потом стали возвращаться те, кто ускакал, примчалась милиция и начала опрашивать, и что-то громко и попеременно кричали им завуч и директриса, админдама безуспешно пыталась стряхнуть с костюма копоть, а наш Администратор гнусно лыбился. Потом мы грузили в коневозки приехавших лошадей и выяснилось, что Мишка выбил двери конюшни не нашим фургоном, и снова начали орать: Мишка, Петрович, хозяин фургона, зачем-то подключился мой папа – и переорал всех.
Только к концу дня мы поняли, что Дамы и обоих пони нет – они бесследно исчезли.
Глава 7
Миша
– Я не могу на ней ездить! Она свечит!
[19]
– Ни под кем Симка не свечит, а под тобой вдруг начала? Самую тихую кобылу дали! – Лидка дернула поводья, серая кобыла только укоризненно вздохнула и выразительно повела кроткими очами – ну да, тихая она, спокойная, не видно разве? – Поводья проверь! Подпругу тоже. Ты ей где-то больно делаешь.
– Сама проверяй! – Настя, с головы до ног изгвазданная землей и зеленью после недавнего катапультирования из седла, швырнула хлыст Лидке под ноги. – Я уже три раза проверила! И перепроверила! А она свечит!
Демонстративно фыркнув, Лидка и правда принялась проверять узду, седло, стремена. По напрягшейся спине видно было – уверенность, что сейчас она торжествующе закричит: ну вот же затянуто/передавлено/натирает (нужное подчеркнуть), постепенно исчезает.
– Просто ты безрукая! И безногая – коленями нормально работай! Не вались из седла как куль! Свечит – на шею ей ляг, чтоб опустилась.
– Я там скоро кровать поставлю, у нее на шее! – обычно тихая, как сама Симка, Настасья вдруг развоевалась: то ли от удара об землю стеснительность вылетела, то ли это на нее третье место на соревнованиях так подействовало.
На губах у Лидки зазмеилась коварная улыбка:
– Есть один метод: сделаешь – ей больше в жизни не захочется на свечку встать, – она заговорщицки поманила Настю к себе, всем видом обещая посвятить в тайные секреты мастерства. Заинтересованная Настя сунулась поближе, Лидка наклонилась и громким шепотом выдохнула: – Яйцо!
Настя шарахнулась:
– Что – яйцо?
– Если лошадь начинает свечить под седлом… – размеренным лекторским тоном продолжала Лидка, – ты размахиваешься… и как стукнешь ее сырым яйцом по затылку! Скорлупа – хрясь! Желток, белок течет, лошадь офигевает… И делай с ней потом что хочешь!
– Правда? Ой, Лидочка, спасибо тебе большое! – Настя рванула к Симке. Взлетела в седло… и погнала прямо к воротам школы.
– Куда понесло?! Кто разрешил?! – заорал от ворот дядя Гриша.
– Сейчас вернемся! – прокричала Настя, гоня коня прямо к импровизированному мини-рыночку, который бабки из ближайшей деревни устраивали тут в расчете на родителей, привозивших девчонок на занятия. Груши из своего сада, домашний творог… Настя перегнулась с седла, протягивая деньги… и через минуту уже шагом ехала обратно, одной рукой придерживая поводья, а в другой бережно держа целлофановый кулечек… с коричневыми домашним яйцами.
– Умпс! – Лидка шумно сглотнула… и наконец прогундосила: – А я как раз собиралась ей сказать, что единственная проблема – где взять яйцо в тот самый момент, когда лошадь встает на свечку.
– Из кулечка. Целлофанового. Настя с яйцами… – пробормотал я, наблюдая торжественный въезд Настюхи в ворота.
– Пошляк! – огрызнулась Лидка.
– Чего я пошлого сказал – разве что «Настя»? – невинно поинтересовался я.
Солнышко весело поблескивало на натянувшемся под тяжестью яиц кулечке.
Настя остановила Симку рядом с нами, озадаченно посмотрела на Лидку, на кулечек, снова на Лидку:
– Слушай, а как с ними на галоп переходить? Они ж побьются!
Я уткнулся носом в плечо и тихо затрясся.
– А про галоп никто ничего не говорил, метод – только если свечит, – ласково сказала Лидка.
Все, тихо не получится! Я взвыл от хохота. Лицо у Настьки стало… интересное.
– Прикололись? Очень весело, да: Настя дура, на все ведется? – выпалила она и выразительно взмахнула кульком с яйцами…
