– Естественно. – Детектив мысленно вознес хвалу своей предусмотрительности, заставившей его заготовить соответствующее письмо на сохранившемся у него с прежних времен полицейском бланке. Оставалось только надеяться, что Уна не заметит несоответствия между его словами и тем, откуда исходит бумага. Пока она изучала документ, он продолжал: – То, с какой готовностью вы признали необходимость проверить каждую мелочь, значительно облегчает мою задачу. Говоря по правде, я не надеялся найти здесь такое… – Мужчина запнулся, будто бы из деликатности, а на самом деле потому, что подыскивал слово, которое прозвучало бы не слишком льстиво. Насколько можно было судить, миссис Макайвор из тех женщин, в ком открытая лесть вызовет лишь презрение, хотя вряд ли она достаточно откровенна, чтобы показать это. Разве что мимолетным взглядом… – Такой деловой подход, – закончил он наконец.
На этот раз хозяйка улыбнулась шире, ее лицо явно смягчилось, и в глазах у нее промелькнуло что-то похожее на признательность:
– У меня, конечно, горе, мистер Монк, но не настолько же оно подавило мой рассудок, чтобы лишить понимания, что мир не рухнул и что все должно быть сделано по закону, в соответствии с принятой процедурой. Скажите, в чем конкретно может выразиться наше содействие? Полагаю, вы захотите расспросить прислугу, в первую очередь – лакеев и горничных?
– Непременно, – подтвердил Уильям. – Но слуги, наверное, напуганы произошедшей трагедией, так что их показания могут сильно расходиться между собой. Пожалуй, целесообразнее побеседовать с членами семьи, отложив разговор с прислугой на то время, когда пройдет первое потрясение. Мне бы не хотелось создать у них впечатление, что я их в чем-то подозреваю.
Теперь в улыбке Уны промелькнула ирония:
– А разве это не так, мистер Монк? Как бы ни были вы убеждены в виновности мисс Лэттерли, неужели у вас даже не мелькнуло мысли, что брошь в самом деле могла украсть, ну, к примеру, горничная моей матери?
– Конечно, миссис Макайвор, мне это приходило в голову, – тоже улыбнулся сыщик, глядя собеседнице прямо в глаза. – При желании можно придумать и другие объяснения, правда, неубедительные. И защита – а она, разумеется, будет представлена в суде, – не сумев доказать невиновность мисс Лэттерли, непременно постарается найти доказательства вины кого-нибудь другого. Или по меньшей мере она попробует доказать, что кто-то мог бы быть виновен, поскольку у него были мотивы, намерение и возможность совершить данное преступление. Я как раз для того и приехал, чтобы предупредить такие шаги.
– Ну что ж, давайте обсудим, с чего начать, – решительно произнесла женщина. – Поскольку вы только что приехали в Эдинбург, вам потребуется какое-то время, чтобы устроиться и, наверное, отдохнуть с дороги – ведь вы провели всю ночь в поезде… Не пообедаете ли вы сегодня у нас? Заодно познакомитесь с остальными членами семьи. – Это было вполне официальное приглашение, оправданное деловыми соображениями, но в нем ощущался и ее личный интерес к сыщику – правда, едва заметный.
– Благодарю вас, миссис Макайвор, это было бы великолепно, – согласился Уильям. Ему не следовало слишком обнадеживать себя. Он только-только начал и еще ничего не выяснил, но, по крайней мере, первый барьер преодолел, причем с неожиданной легкостью. – Спасибо.
– В таком случае увидимся в семь часов, – кивнула Уна. – А сейчас Мактир вас проводит, и если он может быть чем-то вам полезен, прошу вас, спрашивайте его обо всем, что требуется. Всего хорошего, мистер Монк.
– Всего хорошего, миссис Макайвор.
Детектив попросил Мактира порекомендовать ему какое-нибудь жилье и был неприятно удивлен снисходительностью, прозвучавшей в мрачном ответе дворецкого. Тот назвал несколько гостиниц и пансионов, располагавшихся исключительно в старой части города. На вопрос, нет ли чего-то поближе к Эйнслай-плейс, он ответил, вскинув брови, что Эйнслай-плейс – не тот район, где можно найти подобные заведения.
В итоге к десяти часам все еще кипящий от негодования Монк с чемоданом в руке очутился на улице, застроенной по обеим сторонам высокими домами и носившей название Грассмаркет. У него было полное ощущение, что он попал в иностранный город. И звуки, и запахи здесь были непохожи на лондонские. Воздух был холоднее и не так насыщен копотью, хотя фасады выглядели достаточно замызганными, а стекающая с карнизов вода была смешана с сажей. Булыжная мостовая не отличалась от мостовых Лондона, но узкие тротуары по обочинам значительно возвышались над проезжей частью, а водосточные канавы имели небольшую глубину. Впрочем, улица была покрыта таким слоем дегтя, что вода на ней не задерживалась.
Уильям медленно шел, с невольным любопытством глядя по сторонам. Дома были по преимуществу каменные и вид имели внушительный и прочный. Среди них преобладали трех-, пяти– или шестиэтажные, увенчанные крутыми крышами всевозможных фасонов, со слуховыми окошками и усеянными стаями ворон изящными фронтонами, громоздящимися наподобие бесчисленных шиферных лесенок. На коньке одной из крыш детектив заметил железный крест, а вытянув шею, чтобы получше разглядеть его, тут же обнаружил еще несколько подобных. Располагались они не на церквах, а на строениях, которые, судя про всему, вообще не имели отношения к религии.
Кто-то с разбегу налетел на него, и сыщик вдруг осознал, что двигается, по-прежнему задрав голову, и потому едва не стал причиной уличного происшествия.
– Извините! – воскликнул он.
– Глядеть надо, куда идешь, и не мчаться, как сумасшедший, не то столкнешь какого-нибудь беднягу в канаву! – последовал ответ, произнесенный с таким чудовищным акцентом, что это прозвучало почти не по-английски. Однако выговор местного жителя было настолько четким, что понять говорившего не составляло труда. – Заблудились? – Человек приостановился, угадав в Монке приезжего и потому простив ему оплошность. Приезжие всегда ведут себя как полоумные, нормального поведения от них и ждать нечего. – Вы на Храмовой площади, в Грассмаркете.
– На Храмовой площади? – заинтересовался Уильям.
– Ага. Вы хоть знаете, куда вам надо? – Теперь незнакомец был настроен помочь чужаку, как всякий добрый человек, столкнувшийся с теми, кто не в состоянии позаботиться о себе сам.
Детектив усмехнулся себе под нос:
– Я ищу квартиру.
– Ах, вот оно что! Ну так у Уильяма Форстера есть неплохие чистые комнаты, номер двадцатый по этой улице, а еще у Макивера, пекаря, – это следующая дверь, – принялся рассказывать ему эдинбуржец. – А Вилли держит и гостиницу, и конюшни. Вы найдете по вывеске. Не ошибетесь, если только у вас глаза на месте.
– Спасибо. Весьма признателен.
– Рад был помочь. – Местный житель собрался уходить.
– А почему площадь – Храмовая? – успел спросить его Уильям. – Что за храм тут был?
Мужчина понимающе улыбнулся:
– Не было тут никакого храма. Земля эта когда-то, давным-давно, принадлежала рыцарям-храмовникам. Знаете, крестовые походы и все такое…
