Малейшее колебание, и он выдаст себя. Эти спокойные ясные глаза так наблюдательны!
– Доброе утро, миссис Макайвор, – отозвался сыщик. – Боюсь, что не слишком много – всего лишь то, что до сих пор я в своих поисках не обнаружил в поведении вашей невестки ничего предосудительного. Не думаю, чтобы она предавалась игре или водила компанию с недостойными людьми. Уверен, что у нее нет любовника и что никто не вымогает у нее деньги – в уплату старых долгов или за молчание о каком-либо давнем грехе. – Он улыбнулся, взглянув стоящей перед ним женщине прямо в глаза – без вызова, а как бы невзначай. Когда лжешь, нужно демонстрировать предельную откровенность. – Похоже, это просто сумасбродная особа, не знающая цены деньгам и не имеющая ни малейшего понятия о том, как следует вести финансовые дела.
За дверью хихикнул кто-то из горничных, и тут же снова стало тихо.
Уна внимательно посмотрела на сыщика. Уже много лет он не встречал такого проницательного взгляда, такой способности проникать в душу собеседника, читать не только его мысли, но и чувства, постигать его слабости и вожделения.
Вдруг лицо ее озарила улыбка:
– Вы так меня успокоили, мистер Монк!
Поверила ли она ему или это просто вежливый способ на время сменить тему?
– Я рад, – отозвался детектив, сам удивляясь, какое облегчение испытал оттого, что трудный момент уже позади.
– Спасибо, что рассказали мне не откладывая. – Дама направилась в глубь комнаты, по пути машинально поправив стоящий на столе сухой букет. Эти засушенные цветы навели Уильяма на мысль о похоронах. Словно прочитав его мысли или, быть может, заметив выражение его лица, она поморщилась. – Не правда ли, этому букету здесь не место? Думаю, нужно его убрать. Мне больше нравятся свежие листья. А вам?
Не слишком приятно, когда так легко угадывают твои мысли. Сыщику пришло на ум, что, возможно, миссис Макайвор точно так же разгадала его ложь, но предпочла не показывать этого.
– Я не люблю искусственных цветов, – согласился он, усилием воли сохраняя на лице улыбку.
– Вам, должно быть, пришлось немало потрудиться, – непринужденно продолжала Уна.
В первый момент Уильям не понял, что она имеет в виду, но тут же сообразил, что собеседница вернулась к его сообщению о Дейрдре. Не преувеличил ли он свои открытия? Что делать, если она поинтересуется, каким образом он все это выяснил?
– Вы совершенно уверены в том, что сказали? – настаивала Уна. Действительно ли в ее глазах промелькнула насмешка или детективу это только показалось?
– Убежден. Мне удалось обнаружить лишь доказательства ее сумасбродства и абсолютного непонимания, что не всегда следует платить столько, сколько с тебя запрашивают, – ответил он. – Зато очень многое свидетельствует, что она – в высшей степени достойная женщина.
Миссис Макайвор стояла спиной к окну, и на этом фоне ее волосы были похожи на нимб.
– Хм, – вздохнула она. – И вы так быстро все это выяснили… А вот на поиски доказательств, необходимых для осуждения мисс Лэттерли, вам понадобилось много дней…
А ведь ему следовало это предвидеть!
– Мисс Лэттерли приложила все усилия, чтобы скрыть подобные доказательства, миссис Макайвор, – нашелся Монк. – А миссис Фэррелайн скрывать нечего. Разве можно сравнить убийство с мелкими прихотями вроде беготни по портным, модисткам и галантерейным лавкам из слабости к модным перчаткам, чулкам, туфелькам, мехам, украшениям или духам?
– Боже правый! – со смехом обернулась к нему Уна. – Какой выразительный перечень! Кажется, я начинаю понимать. Во всяком случае, я вам весьма признательна. И с вашей стороны было очень любезно так быстро дать мне ответ. А как продвигается ваше собственное расследование?
– Пока что я не нашел ничего такого, на чем защита может поймать нас, – совершенно искренне ответил Уильям. – Мне бы очень хотелось узнать, где сиделка достала дополнительную дозу дигиталиса. Но либо он был куплен не у здешних аптекарей, либо они предпочитают об этом помалкивать.
– На мой взгляд, это неудивительно. Продав его, они, пусть невольно, оказались соучастниками убийства, – заметила Уна, глядя ему в лицо. – Люди не любят ставить под угрозу свою репутацию, особенно деловую. Это не способствует торговле.
– Верно, – усмехнулся сыщик. – И все же я бы очень хотел найти того, кто это сделал. Защита установит, что выйти из дома она могла лишь очень ненадолго. К тому же, находясь в незнакомом городе, она не могла уйти далеко!
Миссис Макайвор хотела было что-то сказать, но только вздохнула. Затем, немного помолчав, она спросила:
– Значит, вы сдались, мистер Монк? – В ее голосе звучало разочарование и едва заметный вызов.
Детектив чуть было не ответил не подумав. У него с языка уже готово было сорваться решительное возражение, когда он сообразил, что горячность может выдать его, и постарался скрыть свои чувства.
– Еще нет, – нарочито небрежно ответил он, – но я близок к этому. Похоже, я сделал все, что мог, чтобы обеспечить успешный исход.
– Надеюсь, вы еще навестите нас до отъезда из Эдинбурга? – Лицо Уны было непроницаемым. Притворяться ей не требовалось, и она это знала. Это было ниже ее достоинства.
– Благодарю, с удовольствием. Вы очень любезны.
Они попрощались, и, едва она удалилась, оставив Монка одного в пустом холле, тот бросился наверх в поисках Гектора Фэррелайна. Если дожидаться Мактира, придется объяснять, зачем ему понадобился майор, и вполне вероятно, что он получит вежливый отказ.
Уильям знал расположение комнат в доме по своим прежним посещениям, когда беседовал с прислугой и ему показывали спальню Мэри, будуар и гардеробную, где хранились ее чемоданы и аптечка.
Без труда найдя комнату старшего из Фэррелайнов, детектив постучался. Дверь почти тотчас распахнулась с энергией, получившей объяснение, как только он увидел лицо Гектора, явно поджидавшего кого-то другого – быть может, Мактира с порцией живительного напитка. Монк уже понял, что семейство не препятствует подобным возлияниям и не слишком старается удержать дядюшку в трезвом состоянии.
– А, опять сыщик! – неприязненно пробурчал Фэррелайн. – Так за все время ничего и не нашли… За что вам только это дурачье платит!
Уильям вошел в комнату и прикрыл за собой дверь. При других обстоятельствах он разозлился бы на такие слова, но сейчас ему было важнее расспросить майора.
– Я занят поисками свидетельств, которые защита могла бы использовать, чтобы обелить мисс Лэттерли, – ответил он, глядя старику прямо в лицо. Тот производил впечатление совершенно больного – бледный, с покрасневшими глазами и неуверенными движе-ниями.
– Почему она убила Мэри? – с тоской произнес Гектор, съежившись в большом кожаном кресле у окна. Он даже не потрудился предложить Монку сесть. Все убранство комнаты явно свидетельствовало, что здесь обитает мужчина. У одной из стен в дубовом шкафу громоздились груды книг, но детектив издали не мог разобрать их названий. Над камином висела прекрасная акварель, изображающая наполеоновского гусара, а на стене напротив – другая, с изображением воина из полка Серых Шотландских драгун. Чуть пониже помещался портрет офицера в форме отряда горных стрелков – красивого молодого человека, стройного, с привлекательным лицом и большими спокойными глазами. Прошло несколько минут, прежде чем Уильям сообразил, что это – сам Гектор, каким он был лет тридцать назад. Что же должно было произойти, чтобы тот юноша превратился в эту развалину? Неужели все дело в том, что у него был старший брат – натура более сильная, умнее и смелее его? Или поражение и вызванная им зависть сродни тяжелой болезни?
