Книга Всем поровну, страница 34. Автор книги Александр Громов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Всем поровну»

Cтраница 34

А оно и должно расти, между прочим! Обыкновенная матстатистика: больше самолетов – больше падений. Больше домов – больше мест, куда самолетам не следовало бы падать. Больше ядерных электростанций – больше аварий с выбросами радионуклидов или без оных. Больше автомобилей – больше работы травматологам, а что до всяческих мер безопасности, то они, как известно, не панацея…

Обсасывать свои соображения подробно я не стал – и без них непонятного было предостаточно. Во-первых, значение, придаваемое Максютовым этой теме, в принципе более подходящей для МЧС, нежели для Нацбеза. Да что там Максютов – бери выше! Кто без достаточных оснований позволил бы Максютову сорить подполковничьими званиями? Пока было ясно одно: на этом деле с равным успехом можно и выдвинуться, и очень больно расшибить себе нос, а то и вовсе переломить шею. Да так, что история с корейским пресс-атташе, пожалуй, покажется легкой царапиной.

Кого же еще подставить в случае неудачи, как не бывшего стрелочника? Не стоять под грузом невозможно, при том что Максютов – вряд ли надежная крыша. То, что и ему когда-то разменяли одну большую звезду на три поменьше, ровным счетом ничего не значит. В качестве крыши он, пожалуй, спасет от дождя, но не от падающей сверху бетонной плиты. Как там пели на былой войне танкисты о самоходке «Су-76»: «Броня крепка, и тент над головою…»

Терпеть не могу предаваться унылым мыслям. Я просмотрел еще две-три сотни карточек и понял, что поспешил с выбором отправной точки. А поняв, заменил первую карту своего пасьянса.

Прорыв новенькой плотины Кожимской ГЭС, случившийся 29 мая сего года… А, помню! Об этом говорили по ящику и, кажется, писали в газетах, но немного: катастрофа не вызвала многочисленных жертв, водяной вал прокатился преимущественно по малонаселенным местам, смыв по пути золотодобывающую драгу с дежурной сменой, но не причинив особого вреда поселкам, расположенным много ниже по течению. Что ж, бывает. И плотины иногда рушатся сами по себе, хотя обычно строятся с запасом прочности, позволяющим выдержать близкий ядерный взрыв. А вот интересная информация: спасатели из МЧС, представители местных властей и экспертно-следственная группа УНБ прибыли на место катастрофы практически одновременно 22 мая, когда вода уже размыла все, что могла размыть, и чаша водохранилища опустела. Почему такой срок? И почему ни в уцелевшем турбинном зале, ни в диспетчерской, ни где-либо поблизости спустя трое суток после катастрофы не оказалось ни одного человека, а разбежавшихся после прорыва свидетелей пришлось разыскивать и доставлять на ГЭС едва ли не силой? Почему один доблестный вохровец, здоровый, сильный мужик, считавшийся пропавшим без вести и, вероятно, погибшим в катастрофе, был задержан в состоянии полной невменяемости в поселке, отстоящем от плотины на семьдесят километров, а на допросе только плакал, поскуливая от ужаса, и лепетал о том, как ломился наугад сквозь тайгу? Почему мои коллеги выбрали для своей штаб-квартиры место в трех километрах от объекта их интереса? Что, поближе ничего не нашлось? Наконец, случайно ли эксперт майор Будкин оступился при осмотре плотины и на ровном месте сломал себе ногу?

А не кажется ли вам, капитан Рыльский, что все эти факты навязчиво напоминают вам нечто весьма и весьма знакомое?

Ох, не говорите…

Более того, анализ обломков бетона из тела плотины (тех немногих, что к моменту прибытия группы еще могли представлять какой-то интерес) привел экспертов к парадоксальному заключению, полному недомолвок и уверток, но в своей основе признающему факт: часть тела плотины, вероятно цилиндрической формы, была неизвестным, но аккуратнейшим образом вырезана и изъята, после чего из-за ослабления сечения прорыв произошел почти мгновенно и вода довершила размыв.

Черт знает что. Словно какой-то сверхмогущественный малолетний хулиган внезапно пробудился от спячки, взял папину бритву и пошел шалить – высунув от усердия язык, кромсать занавески, обои и все, что подвернется под руку… А чтобы было веселей, решил понаставить рогаток на пути тех, кто хочет (мечтать не вредно, правда?) поймать его за руку, отшлепать и поставить в угол.

Есть тут, правда, одно немаловажное уточнение: некоторые люди – их очень мало – не замечают рогаток…

А ведь Максютов прав, подумал я. Правда, очень уж несерьезно все это выглядит, прямо какая-то зловещая и зловредная чертовщина, но… Но! Общественная практика, которая, как известно, заодно является критерием истины, упрямо тычет носом: тут есть нечто, копай. Я-то добрался до Языкова легко! Правда, на третий день – интересно, каково бы мне было на первый? Но ведь не бодрился я, тщательно скрывая дрожь в коленках, как Алимов! Не устраивал истерик, как парнишка-проводник, не кусал заезжих корреспондентов, как его овчарка! Между нами говоря, вообще не чувствовал никакого дискомфорта. А ведь странная чертовщина, подействуй она и на меня, многое могла бы со мной сотворить, дабы не совал любопытный нос! Спихнула бы меня в кювет по дороге, например. Для силы, устраивающей природные катаклизмы, что может быть проще? Не вписалась бы со мной в поворот на трассе – и привет, носите гостинцы в госпиталь, если не цветы на могилу. Шарахнула бы локальным землетрясением не в шутку, а всерьез, как этого Каспийцева. Наконец, подавила бы животным ужасом, заставила бы бежать без оглядки, наплевав на задание Максютова… Почему бы нет? Человек без нервов – это художественная метафора, нет их ни в природе, ни в Красной книге…

А что, собственно, со мной имело место? По минутам. Из шара холодного огня я вытащил свою вчерашнюю поездку и прочувствовал все снова – в ускоренном темпе, а избранные моменты в реальном времени, по минутам. Всегдашняя автомобильная «пробка» у Белорусского вокзала, выхлопные миазмы, гладкое скучное шоссе, дурацкий рекламный щит возле придорожной кафешки с не менее дурацким названием… Ничего из ряда вон. Землетрясение – само собой, но вряд ли оно предназначалось нам обоим: Каспийцеву и мне. Занятно другое: сразу два человека в «Госснабе» – дама за столиком и хозяин – обратили на меня, незаметного человечка, внимание. Случайно ли?

Скорее всего да. Во всяком случае, недоказуемо.

Спустя полчаса я отвлекся от карточек и удивился сам себе: оказывается, я начал ощущать интерес к проблеме, чувствовал подъем и даже более того – знакомый, еще не совсем забытый зуд, подозрительно напоминающий энтузиазм!..

Я знал, что это не к добру. Но было приятно.

* * *

К восьми часам утра я полностью разделался с данными Максютова и переключился на Шкрябуна. Как и следовало ожидать, его массив оказался наполненным главным образом избранными сообщениями печати за последние пятнадцать-двадцать лет, сомнительными материалами, почерпнутыми из глобальных электронных сетей (вот уж ни минуты не сомневался, что в сельском доме Шкрябуна имеются компьютер и телефонная связь!), и тому подобным мусором, в какой только влезешь – тут же и увязнешь, как в тухлом болоте с лягушками. Шкрябун даже не потрудился рассортировать материал как следует, с чего непременно начал бы любой новоиспеченный лейтенантик в отделе информации.

Я даже расстроился.

Ради какой великой задачи Максютов смерть как хотел добыть весь этот невостребованный утиль? Поднимите мне веки, не вижу! Первое, что приходило в голову при взгляде на массив, – найти борзописца, чтобы скоренько настрочил еще одну книжонку о великих тайнах, гонорар пополам.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация