Книга Всем поровну, страница 80. Автор книги Александр Громов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Всем поровну»

Cтраница 80

Ну разве можно уважать существо, позволяющее безнаказанно швырять в него всякой дрянью?

По накоплении статистики (объекту было предложено несколько тысяч предметов) Топорищев и Фогель огласили свои выводы. Неживые предметы, прилипшие к «коже» Монстра, неумолимо заглатывались, раньше или позже; не было выявлено никакой корреляции, не говоря уже о прямой зависимости, между «временем ожидания» и размером, массой, материалом или формой предмета. Два предмета, соединенные тонкой проволокой, принимались объектом за один. «Серийности» Монстр не понимал – в серии предметов, прилипших к туше чудовища в непосредственной близости друг от друга, каждый предмет заглатывался порознь, независимо от его окружения.

Но самое главное заключалось в другом – в вероятностном распределении «времени ожидания». Никакой гауссианы или чего-то подобного, как предполагалось вначале, не выявилось, напротив, закон распределения оказался строго равномерным – в рамках погрешности, разумеется. Наименьшее «время ожидания» равнялось практически нулю, наибольшее из точно зафиксированных составило более тридцати часов. Получалась интересная вещь: контактирующий с Монстром неживой предмет обладал четко выраженным «периодом полупоглощения» по аналогии с периодом полураспада изотопов, равным двадцати семи минутам с секундами. Наши научники, и Топорищев в первую очередь, торжественно заявили: живые системы так себя не ведут, следовательно, Монстр – не животное.

Допустим. Тогда что же он такое, черт побери? Поднимите мне веки, не вижу!

«Камешки» в виде подопытных животных вели себя более сложно. Из десятка лабораторных крыс, выпущенных глубоко в туннеле, вернулись три. Подробное исследование не выявило в животных никакой патологии, как ранее не нашлось биохимических аномалий в копченом окороке, найденном при разбившемся трупе Буланкина. Судьба остальных крыс осталась неизвестной.

Вслед за этим к «коже» Монстра было прикреплено несколько десятков проволочных клеток с теми же крысами. Результаты обескуражили. Иногда клетка поглощалась вместе с животным, в других случаях с неудержимой силой поглощалась одна клетка, а несчастную крысу попросту продавливало сквозь проволочную сетку, расчленяя на кровавые фрагменты с такой поспешностью, что животное не успевало и пискнуть. Одну клетку Монстр не желал поглощать больше суток, пока зверек не скончался от голода, жажды, а может, и от теплового удара, но чуть только это произошло, клетка исчезла с не меньшей поспешностью, чем предыдущие. Наконец одна крысиная особь из тех, что были поглощены вместе с клеткой, помеченная номером Б-43, получасом спустя благополучно вернулась через туннель, явно чувствуя себя превосходно.

Ни Топорищев, ни биологическая банда Фогеля, ни позднее других обосновавшиеся здесь физики не сумели объяснить, каким образом тело объекта с его твердостью, превышающей алмазную, внезапно приобретает свойства протоплазмы амебы, вдобавок сильнейшим образом утрированные, или даже жидкости с нулевой вязкостью. Зато гипотезы плодились почище кроликов.

Кстати, опыты на кроликах также проводились. И на мышах. Со сходными результатами. Умерщвленные грызуны подчинялись общей для неживых предметов закономерности.

Что обо всем этом думать, было неясно. Я давно бросил это занятие и лишь продолжал фиксировать информацию. Иного от меня не требовалось, иного я и сам не хотел. Если мозги закипят от натуги и невозможности что-либо понять, выйдет из строя чип, а он казенный.

Я улыбнулся – оказывается, у меня еще не атрофировалась способность шутить, хотя бы наедине с самим собой. Максютов сказал бы, что это хороший признак.

До автобуса оставалось еще пять минут. Автобус на моей памяти еще ни разу не опоздал. Я отвернулся от окна и включил телевизор. Работал только один круглосуточный канал центрального телевидения, шла информационно-развлекательная программа «Ранняя пташка». На эстраде под подобие музыки при полном одобрении зала приплясывал, вылизывая микрофон, некий попсовик-затейник. Ему дали доскакать до края помоста и включили информационный блок.

Первым делом я увидел наш объект, снятый отнюдь не из космоса, к чему уже привыкли, а с высоты птичьего полета. Как же-с, помню. Скандал был еще тот. Местные телевизионщики оказались покруче столичных коллег, ничего путного не придумавших после получения полного и окончательного отлупа. Эти придумали! После того как их съемочную бригаду, подпольно подбиравшуюся к объекту, чудом не перестреляли в лесу и вдобавок продержали двое суток под арестом, они ухитрились запустить над запретной зоной жужжащую радиоуправляемую авиамодель с телекамерой, естественно, не замеченную пэвэошниками. С вышек по ней лупили из пулеметов и завалили-таки, но уже после пролета над Монстром. Заглушить слабенький сигнал не успели, и вот пожалуйста – пошел гулять фильм. И даже приличного качества. В конце концов Максютов решил, что беда не слишком велика, и велел махнуть рукой на этот прокол, а слабосильная местная телекомпания, живо организовавшая аукцион, существенно поправила свой бюджет.

На улице – сухой глинистой колее между жилыми боксами – бибикнул наш, «генеральский», автобус. Пора. Бормоча себе под нос: «Все будет хорошо, все будет хорошо», я вышел, запер за собой дверь и поспешил занять свое место – второе кресло в левом ряду, у окна. Поздоровался с Максютовым, сдержанно приветствовал Топорищева, кивнул ребятам. Несколько взглядов, довольно откровенно брошенных на мою персону, я проигнорировал. Раньше на меня не слишком пялились, хотя всем здесь было известно, что я за птица, но сегодня – особенный день. В первую очередь для меня.

С тех пор как мы обосновались у реки километрах в четырех от Монстра, еще ни разу дорога туда или обратно не занимала меньше двадцати двух минут. Это был рекорд. Учитывая тройную проверку документов у всех пассажиров, не так уж плохо.

Остановка перед воротами на выезде из городка. Здесь проверка идет быстро, достаточно показать часовому постоянный пропуск. Вторая остановка у блокпоста перед въездом в лес. Шлагбаум в узком проезде, оставленном среди рядов проволоки, чисто декоративен, зато пулеметные амбразуры в бетонных колпаках по обе стороны дороги у кого угодно отобьют охоту рыпаться. Прицел уж больно удобный. Знакомый прапорщик с «АКСУ» на груди, ловко двигающийся по проходу между сиденьями, как всегда, нетороплив и дотошен. Любой из нас давно намозолил ему глаза, он знает наизусть каждый сгиб на наших документах, но истово несет службу, помня судьбу своего предшественника, однажды не спросившего документы у Максютова. И последняя, самая долгая остановка, где проверяются не только личные документы и постоянный пропуск, но и разовый пропуск, меняющийся ежедневно. Это уже при выезде из леса, на краю поля, где лежит Монстр.

Лежит? Я оговорился. Если это можно назвать бездельным лежаньем, то мир стоит на трех китах. Пусть он не животное, но он ЖИВЕТ там. Это не передать словами, здесь что-то иррациональное. Каждый, кто по долгу службы находится поблизости, ощущает его присутствие даже в полной темноте.

Ладно бы – просто жил! Лежал бы неподвижной медузой, оградив себя от посягательств двадцатиметровым «барьером отталкивания», занятый своими проблемами, погруженный в самосозерцание, подъедал бы вокруг себя неорганику, не отрываясь от странной своей медитации… С этим смирились бы, в конце концов, тем более что хулиганить вовне он вроде бы перестал, если не считать продолжающегося попятного движения материков. Если бы он просто жил…

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация