Впрочем, почему нет? В наборе аксессуаров, предлагаемых чипом, есть специальный фильтр.
Все равно не хочу.
– Это приказ? – спросил я Максютова.
– Да, Алексей. Приказ.
* * *
«Папка плисол, плинес няняку…»
«Рыльский, перестань вертеться! Если хочешь спросить, подними руку…»
«А лимончика у тебя нет, генерал?»
«Мама, прогони его! Тебе же плохо с ним, я вижу! Он опять ударил тебя. Разве нам плохо вдвоем, мама?..»
«Без чинов, Алеша, без чинов…»
«Тесет лусей, бежит лусей…»
«Сам шлемоблещущий Гектор, Арею подобный отвагой…»
«Пристрелить тупую тварь…»
«В верхней точке не суетись, дай телу набрать скорость…»
«Мам, где у нас большой нож? Ну да, тот самый. Нужен. Для дела. Ну почему ты его всегда прячешь? Не убью я этого хмыря, даю слово…»
«Капитан Рыльский, апорт!»
«Пойми правильно: мне бы не хотелось приказывать… Ты должен попытаться понять, что такое Монстр…»
«Жизнь – болезнь материи».
«Все будет в порядке, мама. Доктор сказал, что операция пустяковая. Я вот тебе апельсинов принес, поешь…»
«У других мужья как мужья… Ну ударь, ударь меня!..»
«Няняку! Хосю няняку! Не потом! Не потом хосю…»
Кто я? Зачем здесь? Почему не в силах шевельнуться? Откуда эти обрывки?
Где ты, заданное мною двадцатисекундное подавление ВСЕХ мыслей? Еще не прошло и пяти секунд…
Меня выворачивало наизнанку. Не то я умирал, не то заново рождался. Наверное, все же умирал, потому что передо мной с калейдоскопической быстротой проносились сцены моей жизни, какие-то неряшливо оборванные куски, случайные фразы… Нечто похожее было со мною в детстве, когда я однажды едва не утонул в пруду, но я видел и отличие.
Я был не один. Странная среда, заключившая меня в объятия, не оставалась безучастной. Словно самка гигантского кенгуру прислушивалась к тому, что делается в ее сумке, пока еще не решив, что делать: не обращать внимания? вычистить из сумки набившийся сор?
«НЕПОЛНОЕ ОПОЗНАНИЕ. НЕОПРЕДЕЛЕННОСТЬ».
Кто это сказал? Чип? Нет, чип молчит. И это вообще не было голосом, скорее, очень ярко вспыхнувшей мыслью, медленно гаснущей, как люминесцентный экран с послесвечением…
Монстр!
Больше некому. Он ПОНИМАЛ меня. И почему-то не мог понять до конца. Такой всемогущий…
А в следующее мгновение я очутился в воздухе. Нет, не в виде снаряда, выброшенного из жерла мортиры в знойную небесную синь, и не в виде подброшенного тряпичного паяца. Падение продолжалось секунду, не более, и пол под ногами мягко спружинил. Я не присел, не завалился набок, даже не испугался. Наверное, просто не успел. Уже то, что дышать по-прежнему было трудновато, ясно говорило мне: я по-прежнему нахожусь в объекте.
Большой зал – вот куда я попал. Странно… Ни один робот, ни один доброволец не видел в постоянно меняющейся топологии внутренних объемов Монстра никаких залов, да еще таких невероятных размеров. Туннели, коридоры, узкие проходы – да, были. Ниши, тупики, иногда колодцы. Случалось, стены туннелей расширялись, образуя небольшие камеры. Но не залы.
Ну и ну, майор Рыльский. Браво. Бобик ты – это верно, но необыкновенный, феноменальный бобик. Уникальностью и ценен. В конце концов, бобиков с лучшим экстерьером и образцовой выучкой в Нацбезе пруд пруди…
Помещение было огромным – не меньше сотни шагов между стенами, незаметно врастающими в пол. Высоту потолка я оценил метров в тридцать-сорок. Истинно зал, овальный в плане, но не дворцовый, а, пожалуй, пещерный, только без свисающих с потолка сталактитов.
Мягкий свет шел отовсюду, даже пол немного светился. Очень приятный, ровный, не слепящий глаза желтоватый свет. Пожалуй, поярче, чем в коридорах.
– Алексей, что случилось? – тревожно осведомился Максютов.
– Сам не пойму, – ответил я почему-то шепотом. Мне казалось, что здесь неуместно разговаривать в полный голос. – Хорошо видно, куда я попал? Зал какой-то.
– Мы видим, Алеша. Что у тебя на курсографе?
– То же, что и раньше. Двести шесть метров от входа, азимут сто девяносто. Только он, наверное, врет.
– Понял. Выходы из зала имеются?
Я покрутил головой.
– Целых два.
– Ладно… Действуй по обстановке, – и Максютов замолчал. Что ж, по обстановке так по обстановке…
«ЧИППИ, РЕКОМЕНДАЦИЯ!»
«ИЗБРАТЬ БЛИЖНИЙ КОРИДОР КАК НАИБОЛЕЕ ВЕРОЯТНО ВЕДУЩИЙ К ВЫХОДУ ИЗ ОБЪЕКТА».
Ну-ну. Спасибо, подзатыльник! В твоей непререкаемости есть что-то глубоко комичное. Теперь мне абсолютно неизвестно, какой путь ведет к выходу, а ты это знаешь – и ошибаешься. Я вовсе не уверен, что остался в той же точке, где позволил Монстру поймать себя. Более того, я почти убежден, что он каким-то образом мгновенно перенес меня в себе, телепортировал, что ли… Ведь были прецеденты, правда, вне объекта, но что это меняет? Более того, несмотря на способность Монстра перестраивать себя, мне кажется, что он имеет куда больше оснований телепортировать интересующий его предмет в нужное ему помещение внутри себя, а не выращивать это помещение вокруг предмета. Наша пища тоже не зря путешествует внутри нас по загогулинам пищеварительного тракта, последовательно подвергаясь различным биохимическим атакам, умница природа не наделила слюнные железы способностью производить заодно желудочный сок и желчь…
Невольно пришедшее на ум сравнение с пищей мне не очень понравилось. Но если я пища, зачем Монстр сообщил мне о неполном ПРИНЯТИИ меня? Поймавший воробья кот не станет вычирикивать по-воробьиному свои соображения о его съедобности, а нормальный человек обычно не беседует с бифштексом, даже сомнительным…
Нет, я не пища. Притом давно известно: Монстр пожирает неорганику…
Неожиданное подтверждение этого тезиса я получил немедленно, не сумев сделать шаг. Оказалось, что мои ботинки прочно вросли в пол. Я задергался, пытаясь их оторвать, и прекратил бесполезные попытки. Зажато было намертво.
Черт с ними. Какое-то спокойное веселье снизошло на меня, изгнав страх. Давно мечтал прогуляться по Монстру босиком, тем более что прикосновение к нему так легко и приятно…
Я развязал шнурки, с усилием вытащил ступни из ботинок. Носки сбились, и, вместо того чтобы подтянуть их, я снял их совсем и затолкнул в ботинки. Не прошло и минуты, как левый ботинок беззвучно канул в пол и исчез, правый пока остался снаружи. Я мельком пожалел, что у меня нет второй камеры – оставить ее здесь, чтобы проследила за исчезновением. Но что быстрее поглотится Монстром – ботинок или камера?
Самое интересное, что я нисколько не нервничал. Ну ни капельки. Что-то в этом зале было такое… ласково-убаюкивающее. Светлое, безмятежное спокойствие, казалось, пропитало здесь самый воздух и широко и мощно вливалось в меня. Ступать босиком действительно было приятно. Мягкий теплый пол как будто ласкал подошвы. Хотелось присесть. Или даже прилечь.
