В дверь стучат. Она отвечает:
— Да.
И идет открывать.
Стоящий за дверью высокий белобрысый мужчина с учтивым поклоном произносит:
— Здравствуйте, мадам. Я — массажист.
— Входите, — говорит Анук. Она явно разочарована.
Она прикрывает дверь, а массажист направляется в ванную комнату.
— Мадам, никогда не забывайте опустить цепочку. Порой она может спасти вам жизнь… Ведь она так и называется — цепочка безопасности.
И уже из ванной комнаты:
— Если кто-то будет ломиться в дверь, вы успеете благодаря опущенной цепочке позвонить по телефону и позвать на помощь…
Он выходит из ванной.
— Я вынужден переодеваться перед каждым массажем. Во время работы с меня пот льет градом. Вы хотите получить полный массаж или же я должен размять только спину?
— Спину и ноги.
Она ложится на постель. Она прикрывает лицо маленькой подушкой. Где же прекрасный чернокожий? Вот не повезло.
— Ай, — восклицает она, — не надо так усердствовать…
— Мадам, у вас тело спортсменки, — говорит массажист. — Никаких жировых отложений, одни лишь мускулы. Я делаю вам глубокий массаж. Я — литовец. Вот уже тридцать пять лет как я живу в Соединенных Штатах Америки. Так хорошо, мадам? Вам не больно?
— Все в порядке. Мои лодыжки словно свинцом налились.
— Сейчас все пройдет… Француженка?
— Что? Заметно?
— Почти не заметно. Вы говорите по-английски с меньшим акцентом, чем я. Туристка?
— Мой муж прилетел сюда по делам. Я составила ему компанию.
— Надеюсь, вас предупредили о том, что по вечерам опасно выходить на улицу… Перемещаться по городу можно только на такси, от двери до двери. Вашингтон не для вечерних прогулок. Здесь часто нападают на прохожих…
Она почти не слушает его.
— Красивый город, — произносит она немного погодя. — Широкие улицы, много деревьев… Вечером он мне особенно понравился.
— Вашингтон — самый зеленый город в Соединенных Штатах Америки, — отвечает массажист. — Город и в самом деле хорош… Днем… Однако стоит только сгуститься сумеркам, как здесь убивают на каждом шагу…
— И кто же тут убийцы и кто жертвы? — спрашивает она.
— Черные убивают белых, белые убивают черных, наркоманы могут убить вас за то, что вы не дали им денег на наркотики, оказавшиеся на мели люди нападают на тех, кто при деньгах.
— И всегда виноваты чернокожие, — произносит, зевая, она. — Здесь одни расисты кругом… Несчастные черные, как нелегко приходится им в Америке…
— Да что вы об этом знаете! — произносит с досадой массажист. — Ничего вы не знаете… Французы — самые несносные из всех туристов. Едва перелетев через океан, они тут же начинают разглагольствовать о расизме, а несколько дней спустя уже считают себя большими знатоками жизни в Соединенных Штатах Америки… При де Голле они совсем распоясались… А после его смерти…
— Не вижу связи — при чем тут де Голль? — говорит Анук.
— Еще как при чем… Он внушил французам чувство собственного превосходства… Никогда еще у меня не было таких мерзких клиентов, как при де Голле. Вот, судите сами. Несколько месяцев назад одна пожилая клиентка из Франции похвалилась тем, что не боится ничего и никого в Вашингтоне. «Любезный господин Линстром, — заявила она, — французам непонятно, из-за чего вы впадаете в истерику. У нас достаточно широкие взгляды, чтобы бояться кого бы то ни было… Впрочем, ваши проблемы нас не касаются. Мы, французы, никогда не были расистами. И это известно всему миру…»
— Вот уж неправда, — говорит Анук. — Мы такие же расисты, как и другие, если не больше… Однако наш расизм проявляется совсем по-другому…
— Я знаю… Мадам, вот что я вам скажу. Моя клиентка отправилась в гости к своей приятельнице. В лифте ее ударили чем-то тяжелым по голове. И она мгновенно рассталась не только со своей сумочкой и драгоценностями, но и с иллюзиями. Теперь мадам обозлилась на весь мир. Она проклинает Америку и заверяет, что ноги ее здесь никогда не будет.
— А вы? — спрашивает Анук. — Что вас удерживает в столь опасном для жизни городе?
— Деньги, мадам. Здесь можно хорошо заработать, если не заканчивать работу ровно в 17.00, как это принято у моих американских коллег. Я никогда не отказываюсь выехать на вызов даже в выходной день. Это дает мне дополнительный заработок. Моя жена специализируется на лечебном массаже. У нее был собственный кабинет. Пришлось отказаться. Ровно год назад к ней позвонили в дверь. Она как раз ждала клиента. Однако вошел грабитель. Он ударил ее по голове. В Вашингтоне бандиты не связывают жертву, а просто бьют по башке. Раз! И жертва уже лежит без сознания. Все происходит очень быстро… Моя бедная жена теперь инвалид на всю оставшуюся жизнь. Вначале она пыталась вернуться в свой бизнес, но после этого случая не может никому открывать дверь… Вы понимаете, что это создает некоторые трудности… Вот лет десять или двенадцать назад в нашем городе была тишь и благодать… Теперь об этом приходится лишь мечтать… Например, взять хотя бы Джорджтаун, что вы знаете об этом квартале?
— Ничего, — говорит Анук. — Я здесь в первый раз…
Массажист уже разминает ее бедра.
— У вас очень гибкие мышцы, — замечает он. — Прекрасное тело…
— И что же там случилось в Джорджтауне?
— Раньше Джорджтаун был самым красивым кварталом в Вашингтоне. Как правило, там селились богатые люди… Сенаторы, известные банкиры, одним словом — сливки общества. Это был мир, закрытый для посторонних глаз, недоступный для простых смертных. Когда я, литовец без роду и племени, отправлялся в этот роскошный квартал, то считал необходимым брать с собой на всякий случай паспорт. Да… Повидал я на своем веку немало жирных ляжек миллиардеров… Уверяю вас, они ничем не отличаются от других… Может быть, только повышенной дряблостью… Ведь эти люди сидят на мешках с деньгами…
Неожиданно он выпрямляется.
— Что это у вас там, на шее?
— Не обращайте внимания, — отвечает Анук.
— Похоже на…
— Я же вам сказала, что это ничего не значит.
— И все же…
— Отвяжитесь…
Массажист явно обескуражен таким ответом. Он вновь принимается за работу.
— Теперь все не так, как раньше… Красота превратилась в уродство… Дети богачей совсем распустились. Они погрязли в разврате и наркотиках…
— Возможно, что это вполне нормальная реакция с их стороны, — говорит Анук. — В какой-то момент начинает тошнить от дорогущих сигар и толстых родительских кошельков.
— Они блюют прямо на тротуар. А когда у них идет ломка… они опускаются на самое дно. Их девицы выглядят так, словно их подобрали на помойке… Я бы послал их всех в армию… Мадам, у нас здесь все делается во имя свободы…
