– Где он? Куда он побежал? – запыхавшись, выдохнул он.
Свет фонаря нервно заметался справа налево и обратно.
– Там тупик. Значит…
– Люк! – Дэн протиснулся мимо парня в правый коридор. – Здесь в полу люк! И он открыт.
– Чур, я иду первым! – оживился Матвеев.
– Успеешь еще свернуть шею, – Дэн бесцеремонно отпихнул его в сторону и без колебаний соскользнул в круглый черный провал.
– Это нечестно! Пока я лазаю, ты всех порешишь, и мне никого не достанется, – пожаловался Матвеев, свешивая ноги в дыру и нащупывая подошвой перекладину железной лестницы. – У-у-ух!
Ступеньки внезапно закончились, нога сорвалась, и он с воем рухнул на земляной пол.
Дэн стоял в шаге от него, вскинув руки. Фонарик валялся на полу. Ладони полыхали ярким светом, выхватывая из мрака длинный коридор, похоже, вырытый уже после постройки здания. Метрах в десяти от люка коридор под прямым углом пересекал еще один земляной туннель, а дальше виднелись решетчатые двери. На перекрестке лежала бетонная плита – как ее через лаз-то протащили?! А перед плитой, щурясь и закрывая растопыренными пальцами лицо, на полусогнутых стоял незнакомый парень.
– Уберите свет!
Дэн удивленно рассматривал парнишку. На вид тому было не больше пятнадцати, совсем еще сопляк. Грязные джинсы, порванные в нескольких местах и обтрепанные до бахромы, свитер с растянутым воротом, матерчатая куртка с кучей нашивок и значков. Нож в дрожащей руке.
– Спокойно, – произнес Дэн. – Брось нож.
– Вы из полиции, да? Разнюхали, да? Чего вам от меня нужно? Я ничего плохого не делаю.
– Мы не из полиции, – осторожно сказал Дэн. – Как тебя зовут и что ты здесь делаешь?
– Не подходите! Я буду звать на помощь! Я буду кричать, ясно? – Нож в руке у парнишки заходил ходуном, по виску скатилась капелька пота. Дэн в недоумении смотрел на него, чувствуя себя последним болваном. Все ясно: какой-то беспризорник устроил себе жилье в заброшенном складском подвале. Правда, казалось странным, что он не обосновался поближе к цивилизации, да еще этот лаз… Зачем было рыть коридор? И как, черт возьми, сюда попала плита, а главное – для чего?
– Что ты здесь делаешь? – повторил Дэн твердо. Алексеенков с него шкуру спустит, когда узнает.
– Вы сумасшедшие, да? Ненормальные? – парень вытаращил безумные глаза на светящиеся ладони магов.
– Слушай, умник, – Матвеев шагнул навстречу подростку. – Тебе, кажется, задали вопрос. Либо ты на него отвечаешь, либо получаешь заряд красных искр в лоб.
И откидываешь коньки прямо здесь и сейчас.
– Вы… нет.
– Да, – твердо припечатал маг. – Имя.
– И… Илья.
– Отлично, Илья. А теперь расскажи нам о пропавших детях. И не строй из себя недоумка. Я знаю, что ты маг.
– Я… что? – парнишка совершенно ошалел. – Вы… это, сатанисты, что ли? Я не сделал ничего плохого, я здесь живу.
– Не прикидывайся! Ты черный маг, и где-то здесь ты проводил обряды.
Дэн мысленно застонал.
– Семен, – предостерегающе позвал он, тронув парня за рукав куртки. – Взгляни на него! Какой из него маг? Ему от силы…
– Не лезь. У тебя свои методы работы, у меня свои. Следи лучше за его руками, у него должны быть браслеты.
Парень замотал головой. Попятился.
Вдруг раздался стон.
И снова.
Близко! Так близко!
В тот же миг мальчишка рванулся назад и свернул за угол. Дэн среагировал мгновенно: багровый росчерк вспорол темноту, заклятие просвистело в каких-то сантиметрах от плеча беглеца, озарив его красным светом, и врезалось в далекий торец коридора. Тот брызнул земляными комьями.
– Стоять! – прогорланил Матвеев и бросился следом за парнем.
Не успел он свернуть за угол, как оттуда вылетел алый луч и едва не прошил его насквозь. Матвеев с криком рухнул на пол.
– Не двигайся! – заорал Дэн, прикрывая его.
Магический щит выгнулся переливчатой дугой, перегородив проход от стены до стены, от пола до потолка. Луч нового заклятия ударил в него с такой сокрушительной силой, что Дэн пошатнулся и едва устоял на ногах. Тут же схватил Матвеева за локоть, бесцеремонно вздернул его на ноги и вытолкал за угол. Следом промчалась вспышка нового заклятия, вписалась в стену, и оба пригнулись, закрывая головы руками от разлетевшихся веером обломков решетки.
– Вот зараза! – Матвеев привалился спиной к стене. – Что я говорил, а? Это он!
– Сам вижу.
– Как будем брать: живым или как придется? Там тупик, Денис! Я видел. Ему отсюда некуда деться.
– Значит, он будет стоять насмерть.
– Эй, ты! Илья или как тебя там! – выкрикнул Матвеев. – Выходи с поднятыми руками! Мы не причиним тебе вреда, если сам сдашься.
Ответом был издевательский смешок.
А затем повторился стон. Тихий, безнадежный.
– Держи щит. Не выпускай его, – шепнул Дэн. – Справишься?
Матвеев молча кивнул и изо всех сил напрягся, сосредоточившись на магии.
Дэн обернулся и медленно, держа перед собой вытянутые руки, готовые в любой миг соткать в воздухе формулу защиты, прокрался вдоль стены к решетчатым дверям За ними на полу были настелены матрацы, какие-то книги сложены стопками, обрывки бумаг раскиданы по всему полу. Кое-что из мебели, явно притащенное сверху, из подвала, залитые воском полки и тумбочки, огарки черных свечей, какие-то тряпки, объедки, от которых исходила гнилостная вонь. Карты подземелья и города, исчерканный пометками план городской канализации. И все стены в символах и непонятных надписях, нанесенных баллончиком Дэн замер, даже не увидев – почувствовав движение. Ткнул полыхающими красными пальцами в захламленный темный угол в дальнем конце помещения, а потом и сам направился туда, откуда снова донесся еле слышный жалобный стон. Наклонился и отдернул грязное, насквозь провонявшее потом и мочой покрывало. Первым, что бросилось в глаза, был колтун грязных, свалявшихся волос и перепачканное землей веснушчатое личико. Приоткрытые губы, покрытые запекшейся кровью, разводы грязи и засохшей крови на щеках, закатившиеся глаза в белой пленке, горящая, будто воспаленная, кожа.
У Дэна помутилось в глазах…
– Я думаю насчет имени, – Рута неуверенно и настороженно улыбнулась, следя за его реакцией. Она сидела на столе в заброшенной лаборатории и болтала ногами. Дэн глядел на нее снизу вверх, устроившись на одеяле, расстеленном на полу. Прохладный воздух покусывал обнаженную кожу, а от слов Руты в животе вдруг сделалось как-то неприятно и холодно. Страшно.
