Пришли в движение, набирая энергию, генераторы. Закрылись дополнительными защитными стенками палубы и доки. Туман, разом перестав пульсировать, потянулся к линкору, и электрические заряды, сформировавшись в шаровые молнии, закрутились вокруг ствола главного орудия.
Матросы «Карфагена», зачарованные этим танцем стихий, не могли отвести взгляд от экранов. На их глазах приходила в движение мощнейшая придуманная человечеством машина смерти. И только Олаф отдавал приказ за приказом, заставляя корабль с максимальным ускорением лететь прямиком на врага.
И орудие выстрелило.
Оно било толстым лучом концентрированной смерти, в котором корабль форвардеров утонул целиком без остатка. Било долго и неостановимо, и луч прошибал астероиды, мгновенно расщепляя их на атомы. Мощь была такая, что даже не попавшие под луч астероиды сплавились, и их раскаленные брызги ореолом посыпались во все стороны.
Прошло еще около минуты, прежде чем включились системы охлаждения, и «Гиперлэндер» начал снимать защиту с доков. А в следующий момент в него врубился «Карфаген». Корабль форвардеров влетел прямо в дуло лучевого орудия, проломил его и, срикошетив от брони самого линкора, полетел дальше, не снижая ускорения.
«Потеряно семь из семнадцати оболочек защиты», – докладывали системы. Члены экипажа сновали по кораблю, будто муравьи в горящем муравейнике. Все внешние камеры и датчики выжгло. Теперь форвардеры летели, ориентируясь на слух и память.
Как Олаф и планировал, «Гиперлэндер» отреагировал не сразу. Ламаряне явно не ожидали, что им попадется корабль, способный выдержать такой залп. Но надо отдать им должное – оправились они быстро. Будто из разворошенного осиного гнезда, из «Гиперлэндера» высыпали десятки истребителей. Следом за ними чинно стартовали три из пяти малых боевых крепостей.
План был элементарен – если нельзя расколоть орех лучами и ракетами, то можно расстрелять его двигатели и выпустить начиненные хэнджерами бомбы, а там уже роботы сами вырежут туннели и перебьют команду.
«Карфаген» все ускорялся, выжимая максимум из движков. Его пробитые изжженые оболочки разваливались на куски, и одновременно, будто термиты, люди разрушали внутренние конструкции. Снимались детали с проводов, отдирались куски переборок, выводя из строя то одну систему, то другую. Некоторые помещения из-за этого начало затапливать, везде били струи пара и дыма. Форвардеры стаскивали собранные детали в одно из центральных помещений и там переплавляли их, сваривая в единую чашу, состоящую из редкого медного сплава. Поврежденные системы жизнеобеспечения не справлялись с температурой. Вот-вот должен был вспыхнуть пожар.
К этому хаосу быстро прибавился неестественный щелкающий звук – это на обшивку забрались хэнджеры. Небольшие паукообразные роботы, они лазерами прорезали отверстия в оболочках, прорываясь все глубже и глубже в корабль.
– Нужен «еж», – скомандовал Олаф. Он уже говорил с трудом, едва сдерживаясь, чтобы не закашлять. Ядовитый дым добрался уже и до рубки управления. Пора было надевать скафандры, чтобы не задохнуться.
«Семьдесят три и пять вниз, сорок и два с половиной направо». – «Поворачивай». – «Не можем, капитан. Нам отстрелили два из десяти поворотных двигателя». – «Понятно. Поворот – три и семь вверх. Сейчас».
«Карфаген», не снижая скорости, налетел на один из астероидов, и его, как бильярдный шар, отбило в нужную сторону. (Хорошо антигравы сработали, иначе команду бы размазало по стенам.) «Ежами» форвардеры называли отдельные астероиды, внутри которых под замерзшей ледяной коркой оставался раскаленный металл. В обычной ситуации даже малейшее касание такого астероида было критически опасным и могло повредить двигатели, оставив корабль навсегда беспомощно дрейфовать в астероидном поле. Но сейчас выбора не было, и «Карфаген» прошил «ежа» насквозь. Брызнувший во все стороны металл спалил большую часть хэнджеров, и даже несколько неосторожных истребителей, одновременно не давая возможности новым роботам забраться на обшивку.
Однако – безвозвратно потерялись и двигатели.
Капитанская рубка стала бесполезной.
Олаф вздохнул. Это конец.
С добавлением новых кусков обшивки медная чаша продолжала расти и шириться. По всему кораблю полыхали пожары. Форвардеры тушили очаги возгорания. И тут же рядом другие форвардеры со сварочными аппаратами вытягивали из глубин новые медные детали, создавая новые пожары. То с одной, то с другой стороны доносились хлопки взрывов – это значило, что хэнджеры докопали до третьей оболочки, заранее заминированной форвардерами.
Олаф спешно вооружался, понимая, что всего через пару минут им предстоит вести перестрелку с роботами.
– Чаша готова, – доложили ему.
– Разгерметизация, – тут же скомандовал Олаф.
Теперь все зависело от того, смогут ли они продержаться до тех пор, пока чаша остынет.
Давление плавно понизили (как небольшое преимущество – это погасило пожары). Олаф бросился в хвостовую часть корабля. Там уже шла перестрелка. Хэнджеры пробивали стены со всех сторон, стреляя из мельчайших щелей, и тут же продолжали копать, стремясь обойти людей с тыла. Держать оборону было невозможно – роботы набрасывались на людей сквозь стены, полы и потолки.
Оставалось только отступать. Олафу докладывали о четырех местах, где хэнджеры прорвались в центральные помещения. В одном месте людей сразу же обошли, и оттуда, уже не встречая сопротивления, темными жуткими потоками роботы прорывались по помещениям.
Олаф командовал отступать быстрее, и выжившие возвращались внутрь, стягиваясь кольцом вокруг технического помещения, где продолжала охлаждаться металлическая чаша.
Больше медлить было нельзя.
Олаф вынул маяк – крошечную механическую пилюлю, которая даст станции знать, что враги рядом. Он обернул эту пилюлю в термостойкую материю и поместил внутрь чаши. Закрыл ее и тут же врубил ЭМИ. Электромагнитный импульс прошел по кораблю, выжигая всю электронику. Он был настолько сильным, что зацепил и большинство витающих вокруг истребителей. Не работали ни связь, ни оружие, ни системы циркуляции воздуха в скафандрах, оставляя форвардерам не больше десяти минут жизни. На всем «Карфагене» теперь оставалось всего одно работающее электронное устройство – капсула маяка, защищенная от импульса в чаше толстыми стенками из редкого сплава. Теперь предстояло коснуться этой пилюлей обшивки любого из вражеских кораблей, и она сама закрепится, чтобы выдать станции приближение врага.
Отшвыривая останки роботов, перепрыгивая трупы товарищей, форвардеры полезли наружу. Слепому Расселу было сложнее всего, и Олаф держал его рядом.
Слой за слоем, по прорытым хэнджерами туннелям они лезли. Нельзя было терять не секунды – воздух мог закончиться в любой момент.
И вот они наконец выбрались. Выведенные из строя истребители зависли совсем рядом, беспомощно ждущие, когда их вытащат. Один бросок – и все.
Но форвардерам не повезло – одна из малых крепостей оказалась за границами распространения электромагнитной волны. Прямо на людей из этой крепости летел черный шар бомбы.
