– Кто к ней прикасался? – спросил Бовуар.
– Мы все, – гордо сообщила ему Рут.
– Вы знаете, как нужно поступать с уликами, обнаруженными на месте преступления?
– А вы знаете, как искать улики? – парировала Рут. – Если бы знали, мы бы ее не нашли.
– Она просто лежала в саду? – спросил Гамаш.
Он переворачивал монетку, держа кончиками пальцев, чтобы не прикасаться к ней больше, чем необходимо.
– Нет, – ответила Мирна. – Она была в земле.
– Тогда как вы ее нашли?
– С помощью молельной палочки, – сказала Рут.
– Что такое молельная палочка? – спросил Бовуар, хотя и опасался ответа.
– Мы можем вам показать, – ответила Доминик. – Мы воткнули ее в землю в том месте, где лежала женщина.
– Мы проводили обряд очище… – начала Клара, но тут ее оборвала Мирна.
– Тсс, – зашипела Мирна. – За-при-за-ку-за-си за-я-за-зык.
Бовуар обвел взглядом женщин. Мало того, что они были англичанками с молельной палочкой, так они еще и перешли на какой-то идиотский шифрованный язык. Он не удивлялся количеству убийств, случавшихся здесь. Единственная загадка состояла в том, что их отдел, при такой-то помощи, умудрялся как-то раскрывать эти убийства.
– Я нагнулась, чтобы разгрести землю вокруг молельной палочки, и тут появилась эта штука, – сообщила Мирна, словно они занимались чем-то вполне естественным на месте убийства.
– Разве вы не видели полицейскую ленту? – спросил Бовуар.
– Разве вы не видели этой монетки? – возразила Рут.
Гамаш поднял руку, и они перестали препираться.
На очищенной стороне была надпись. Что-то похожее на стихи.
Нет, не стихи.
Молитва.
Глава девятая
Во второй раз за день Гамаш приседал у этой цветочной клумбы и вставал во весь рост.
В первый раз он смотрел на мертвую женщину, теперь – на молельную палочку. С яркими, веселыми ленточками, трепещущими на ветерке. По словам Мирны, они улавливали положительную энергию. Если она была права, то этой энергии было немало, поскольку ленточки развевались и танцевали.
Гамаш выпрямился, отряхнул колени. Инспектор Бовуар, стоявший рядом, сверлил глазами то место, где была найдена монетка.
Где он ее не заметил.
Ответственность за проведение осмотра места преступления лежала на Бовуаре, и он лично обыскивал место вокруг тела.
– Вы нашли ее здесь? – Старший инспектор указал на земляной холмик.
К ним присоединились Мирна и Клара. Бовуар вызвал агента Лакост, и она только что появилась с саквояжем инструментов.
– Верно, – кивнула Мирна. – В цветочной клумбе. Она была зарыта в земле и вся облеплена ею. Заметить трудно.
– Дай-ка мне, – сказал Бовуар, забирая саквояж у Лакост.
Он был раздражен покровительственным тоном Мирны. Она словно извинялась за его неудачу. Он наклонился и принялся разглядывать землю.
– Почему мы не нашли эту штуку раньше? – спросил старший инспектор.
Он не критиковал свою команду. Гамаш был искренне озадачен. Они были людьми профессиональными и дотошными. Правда, от ошибок никто не застрахован. Но чтобы пропустить серебристую монету в цветочной клумбе в двух футах от мертвого тела…
– Я знаю, почему ее не заметили, – сказала Мирна. – Габри тоже мог бы сказать почему. Любой, кто занимается садом, мог бы сказать. Мы вчера тут все пропалывали и рыхлили землю в клумбах, чтобы она выглядела свежей, темной, оттеняла цветы. Садовники называют это «распушить сад». Сделать землю мягкой. Но когда мы это делаем, земля становится очень рыхлой. Я там, случалось, целые садовые инструменты теряла. Оставляла на земле, а они уходили вглубь – и не разглядишь.
– Это цветочная клумба, – возразил Гамаш. – Не Гималаи. Неужели тут и в самом деле что-то могло уйти под землю?
– А вы сами попробуйте.
Старший инспектор обошел клумбу с другой стороны.
– Здесь вы тоже рыхлили? – спросил он.
– Мы всюду рыхлили, – ответила Мирна. – Ну давайте. Пробуйте.
Гамаш наклонился и уронил долларовую монетку на землю. Она осталась лежать на поверхности, хорошо видимая отовсюду. Гамаш поднял монетку и посмотрел на Мирну:
– Есть еще предложения?
Она уставилась на землю сердитым взглядом:
– Наверное, уже затвердела. Если бы сразу после рыхления, было бы как я сказала.
Она взяла совок у Клары и принялась вскапывать землю, переворачивать ее, «распушать».
– Вот, попробуйте теперь.
Гамаш снова опустился на колени и снова уронил монетку. На этот раз она повернулась ребром и наполовину ушла в землю.
– Ну, видите? – сказала Мирна.
– Да. Вижу. Вижу монетку, – откликнулся Гамаш. – Боюсь, меня это не убеждает. Может быть, она там давно лежала? Могла упасть в клумбу несколько лет назад. Монетка пластиковая, так что ни ржавчина, ни время ей не страшны.
– Вряд ли, – возразила Клара. – Мы бы ее давно нашли. Да наверняка вчера бы и нашли, когда пололи и рыхлили землю. Разве нет?
– Я уже не знаю, что и думать, – сказала Мирна.
Они вернулись к тому месту, где работал Бовуар.
– Больше ничего, шеф, – сказал он, встал и отряхнул колени от земли. – Не могу поверить, что мы ее пропустили.
– Ну, как бы то ни было, она у нас есть.
Гамаш посмотрел на пластиковый пакетик в руках Лакост. Находка не была деньгами, не была валютой какой-либо страны. Поначалу он подумал, что это монетка откуда-то со Среднего Востока – на это указывало изображение верблюда. Ведь на канадской монете изображен лось, почему же у саудитов не может быть верблюда?
Но надпись сделана на английском. К тому же и номинал не указан.
Только верблюд с одной стороны и молитва с другой.
– Вы уверены, что эта штука не принадлежит ни вам, ни Питеру? – спросил он у Клары.
– Уверена. Рут тут же заявила на нее права, но Мирна сказала, что эта штука не могла принадлежать ей.
Гамаш посмотрел на толстую женщину в кафтане, поднял брови:
– Почему вы пришли к такому выводу?
– Потому что я знаю, что это такое, и знаю, что у Рут такого быть не могло. Я думала, вы поняли, что это.
– Я понятия не имею.
Они все снова принялись разглядывать монетку, лежащую в полиэтиленовом пакете.
