Гелерра подошла к краю красноватых скал – краю этого маленького «мира», расправила дивные белые крылья. Невольно залюбовалась – перья словно бы светились.
Теперь в дорогу. Она восстановила силы, она не забыла заклятия, она сильна. Межреальность послушно раскрылась ей навстречу, и белая искорка пропала из виду замковой стражи.
…Здесь всё оставалось по-прежнему, в удивительном и причудливом пространстве меж мирами Упорядоченного. В пространстве, что тянулось на поистине бесконечные лиги, и где, тем не менее, опытный и сведущий путник мог преодолеть гигантские пространства за считанные дни по собственному счёту.
Она доставит троице загадочных магов потребный им зелёный кристалл. Хедин всегда держал его при себе – что ж, значит, она его отыщет. Едва ли это будет так уж трудно…
Раньше она всегда чувствовала его, Нового Бога, свою великую и неземную любовь. Стоп, нет, не неземную. Она хотела любить его плотски, как мужчину, обнимать крыльями, может, даже взлететь с ним, по обычаям своего народа, тесно прижимаясь друг ко другу.
Бога так любить нельзя. Она ошибалась – и эта ошибка едва не стоила ей жизни и её белоснежных пёрышек…
Дорогу в Обетованное адата разыщет с закрытыми глазами. И это не займёт много времени.
Однако Хедин может потребовать отчёта, рассказа, где она пропадала, почему оставила отряд, а если угодила в плен, то как освободилась? И что у неё выпытывали, и не рассказала ли она им чего?
Она жёстко усмехнулась. Неужели ему не ясно? Она бы ничего и никогда не рассказала. И даже здесь, в замке Кора Двейна, не сболтнула ни единого лишнего слова.
«А вот что, если… – вдруг пришла неожиданная мысль. – Что, если ей сейчас вновь попытаться пройти по золотому лучу?»
Она сама не знала, откуда вдруг возникло такое желание. Может, потому, что не шибко понимала пока, как именно станет объясняться перед Хедином или как доберётся до заветного кристалла?
Может, хотелось потянуть время?
Может, испытать себя?
Так или иначе, она остановилась. Прямо на тропе Межреальности, среди её безумных цветов и красок.
«Как там начинал Аррис? «Устреми мысли свои к аэтеросу»? «Узри его тень»? «Стань невесомой»? Хм-м-м…»
Она попыталась. Села, завернувшись в белоснежные, роскошнейшие крылья – точно лучше тех, что достались ей при рождении! – и постаралась очистить разум. Это она твёрдо помнила, как и последовательность первых шагов.
Она слилась тогда с тенью бога Хедина. Стала близко-близко, так, что ближе и не бывает… но всё равно не приблизилась ни на йоту.
Он оставался недосягаем и холоден. Чужд, неведом, непознаваем. Она изнемогла от любви к нему, но… какой смысл так любить бога?
Внутренний взор Гелерры закрывали сплошные покрывала серых туч.
Серые тучи, и больше ничего. Мёртв, недвижим воздух, грязноватая пелена словно давит на плечи, не давая развернуть крылья.
Вокруг никого и ничего. Ни призрачного исполинского древа где-то на самом горизонте, ни куда более близкого утёса, где тогда она увидела одинокого Хедина.
«Почему он не подпустил меня к себе? Чем я была плоха? Почему он так небрежно отпихнул моё сердце, валявшееся у него под ногами? Боялся эту чародейку, Сигрлинн? Ведь он же бог, он Хедин Познавший Тьму, он может любить всех, кого пожелает! И даже она, Гелерра, не желает зла сопернице, потому что он – великий Хедин, и сердце его никогда не может принадлежать только одной…»
Ой, нет, нет, нет!
Она её ненавидит, ненавидит эту ледяную красотку, хитрую, скрытную, изворотливую! Она любила его, Хедина, сильнее, сильнее, сильнее всех, потому что ей нужен был весь он, просто он, а не его сила!
…Но он оттолкнул её.
«Ты не нужна, Гелерра. Ты достаточно хороша, чтобы исполнять мои приказы, чтобы водить в бой мои полки. Ты даже достаточно хороша, чтобы сражаться бок о бок со мной.
Но ты недостаточно хороша, чтобы я тебя любил. Меж нами пропасть», – сказал бы он. С известным сожалением, но холодно.
Пропасть, зябко подумала Гелерра.
Воздух вокруг неё приходил в движение, оживал, и она не могла даже понять, происходит это в видении или наяву.
Мир пуст. Она заперта в серой клетке под серым небом, где не видать даже и намёка на золотой луч. Дорога закрыта.
«Может, я слишком горячо, слишком жарко о нём думала сейчас? Надо успокоиться, взять себя в руки; стыдись, адата! Выход из тела – это азбука, ты проделывала это только-только оперившимся птенцом, а сейчас, после всего случившегося, после демона, впившегося тебе в душу – вообще не должна даже заметить препятствий!»
Она глубоко выдохнула, плотнее завернулась в крылья. Отсекла от себя память о недавних му́ке и боли, когда из неё изгоняли демона – вернее, попыталась отсечь.
Ибо как она может от этого отказаться?! Это память о тех, кто помогал ей, помогал бескорыстно, ничего не попросив взамен!
Она сражалась – а Хедин не сделал для неё ничего.
Она ничем не помогла Кору Двейну, или Скьёльду, или Соллей, а они трудились изо всех сил, избавляя её от проклятия.
Так. Ещё одна попытка. Не хотелось бы утрачивать некогда обретённое. В конце концов, не так уж много чего у неё осталось.
«Отрешись. Очисти сознание. Забудь про магов, про демона, про всё. Ты их не предаёшь, просто отодвигаешь в сторону ненадолго, потом всё вернётся».
…На сей раз её встретил бушующий ветер. Но не привычный адате напор, нет; казалось, тут сразу дует со всех четырёх углов, восьми сторон и шестнадцати направлений.
Её закрутило, завертело; где-то совсем рядом гуляли серые голодные воронки вихрей. Утёс… утёс был. Но пустой, девственно пустой, и над ним – всё те же плотные, тяжёлые, вяжущие, подобно трясине, грязные тучи.
Хедина нет. А может, никогда здесь и не было. Аррис зря надувал щёки и наводил тень на плетень. Хотя… хотя скорее всего ему просто нет до неё дела, он её не пускает. Не подпускает, не допускает. Даёт лишний раз понять, что надежды нет, никогда не было и не будет.
«Не воспарить тебе, гордая адата. Ты так красиво говорил, а я так верила – что мы, твои ученики, можем хоть в чём-то тоже уподобиться богам, подняться к вам, туда, на недосягаемые как будто высоты – ибо мы же смертные, нам доступно всё.
Нет, никогда боги не встанут рядом с нами. Они носят тела, подобные нашим, они говорят понятными нам словами, но никогда, никогда, никогда не сочтут нас равными себе. Достойными их любви или хотя бы страсти, хотя бы даже и похоти!»
Да, она была бы счастлива, если бы он овладел ею. Была бы счастлива принадлежать ему, даже зная, что он по-прежнему не может без своей разлюбезной Сигрлинн. Однако он отказал ей даже в этой ничтожной малости, в капле тепла, ласки, желания, пусть на миг, пусть на долю мгновения!..
