На пороге возник господин Кор Двейн собственной персоной. Небрежной походкой, помахивая рукой, направился к обмершему Матфею. Который так привык, что господин Двейн сюда не заходит…
– Ты, смотрю, размахнулся, друг мой! Внушает, внушает… не возражаешь, если я гляну?
– Д-да, г-господин Двейн… п-пожалуйста…
Кор Двейн по-прежнему небрежно склонился над чертежами.
– Смелое решение… Переход вот здесь слаб, не выдержит, если ты погонишь такое количество силы по связке… здесь нужен крепкий якорь. Гм, разрабатываешь подвижную темницу для магической сущности? Хвалю, хвалю, у нас со Скьёльдом и Соллей всё руки не доходили; большое и нужное дело сделаешь, коль до ума доведешь…
Матфей стоял ни жив ни мёртв. Господин Двейн медленно шёл вдоль разложенных схем и диаграмм, кивал, порой хвалил, порой делал замечания – дружелюбно, совсем не обидно.
Но откуда у него, Матфея, такое ощущение, что с ним играют, как кот с мышью?
Почему всё внутри сжимается и леденеет?
– А вот тут хорошо придумал! Вспомогательный контур, с самозавязкой на основной – это как самозатягивающийся узел. Чем сильнее тянут, тем он крепче. Славно, славно!
У Матфея подкашивались ноги. «Темница для магической сущности». Ну, не совсем «темница»… задача-то была – наручники и что-то ещё, чтобы не смогла наложить чары… а он бы всем воспользовался… Такой маг, как Кор Двейн, не может этого не видеть!
– Молодец, – подытожил наконец волшебник. – Хорошая работа, Матфей. Во многих мирах, где есть магические академии, потянула бы на полновесную магистерскую диссертацию. Доведи до конца, говорю тебе. Очень нам поможешь. Ну а награда не замедлит.
– Б-благодарю вас, господин Двейн…
– Ты чего дрожишь, Матфей?
– Б-боялся…
– Боялся? Чего? Я не ругаю своих учеников, когда они стараются заглянуть за горизонт, когда дерзают, когда берутся за рискованные проекты.
– Ну-у-у-у… всё равно… Я ведь ничего не сказал вам об этой задумке…
– И тоже понимаю! – хлопнул Матфея по плечу волшебник. – Какой же ученик, берясь за новое, свою идею воплощая, наставнику говорить станет? А если не получится? Стыдно будет! А так всё хорошо: не получится, так никто не узнает, а коль выйдет – ну, сам знаешь.
– Спасибо, господин Двейн…
– В общем, придумал хорошо, не бросай, до конца доведи, – распорядился чародей. – Я тебя искал, однако, для другого. У нас в замке будут гости. Очень важные гости. Хочу, чтобы ты бы помог с приёмом. У нас хватает слуг, но ученики – это совсем другое. Наш план, над которым мы трудились уже очень, очень много времени, близок к окончательному воплощению. Те, кто нам помогал, желают получить свою долю. Весьма возможно, обеспечение вручения им означенной доли потребует твоего участия. Ты – мой ученик, не тавлейная фигурка, и ты должен знать, во что ввязываешься. Поэтому поможешь мне встретить гостей. И принять, разумеется. Скьёльд и Соллей вот-вот должны вернуться.
– Да, господин Двейн, – поспешно поклонился Матфей.
– Насчет твоей подопечной не волнуйся, – беззаботно заметил волшебник. – Отнеси ей… запас воды, хотя она и без неё прекрасно обойдётся, и возвращайся сюда. Будешь мне нужен.
* * *
Матфей Исидорти, конечно же, не мог упустить такого шанса – увидеть своими глазами таинственных друзей и союзников господина Кора Двейна. Царице Теней сегодня придётся подождать. Несмотря на всё её искусство и любовный пыл.
Гости прибывали, конечно же, безо всякого пафоса. Но Матфей достаточно занимался с господином Двейном и достаточно переведывался с демонами, чтобы мгновенно почувствовать силу новоприбывших сквозь небрежно накинутые длинные плащи и низко опущенные капюшоны.
Едва ли они не были способны закрыться совсем, думал Матфей, склоняясь в низком поклоне, пока четверо гостей шли через широкий двор. Пусть я им кажусь слугой, неважно. Они явно хотели показать тут свою силу, эти четверо.
Мужчины, высокие, широкоплечие. Лиц не видно, из-под капюшонов торчат только густые, окладистые бороды – гномам впору. Хотя, конечно, бороды нетрудно навязать и фальшивые.
Оружия на виду гости не держали.
И господин Кор Двейн, и госпожа Соллей, и господин Скьёльд вышли встречать. Мужчины – в долгополых кафтанах, расшитых золотом по тёмно-синему; Соллей же, как и всегда, довольствовалась лишь плащом своих роскошных волос.
Ирмы нигде видно не было. Многочисленные подручные троицы магов выстроились, подобно Матфею, вдоль стен, приветствуя важно шествующих через двор низкими поклонами.
Разумеется, никто из гостей даже и головы не повернул.
Кор Двейн, Соллей и Скьёльд спустились с крыльца. Они не заставляли гостей подниматься к ним и глядеть на них снизу вверх. Осторожничали?
Встретились у подножия ступеней. Ни гости, ни хозяева не кланялись, не протягивали друг другу руки и даже не обменялись кивками. И не было произнесено ни слова.
Они не пользуются обычной речью?
Четверо гостей, не замедлившись, стали подниматься по ступеням. Трое хозяев двинулись следом, не показывая дорогу.
Не задерживаясь во дворе, Матфей попытался проскользнуть следом.
Остальные подручные Двейна, Скьёльда и Соллей, перешёптываясь и оглядываясь, стали рысью разбегаться по назначенным им на сегодня урокам. Матфей никогда не говорил с ними, не искал их дружбы или хотя бы общества, не знал, кто они или откуда. Ему не было до них дела.
Впрочем, как и им до него. Никто его не окликнул, никто никогда не старался заговорить с ним. Он словно б не существовал. Каждый в замке знал своё место и никогда, никогда не переступал границы.
Никто не указывал Матфею, что ему делать. Никто и не захлопывал перед ним никаких дверей. Делай, что хочешь – всегдашний девиз замка господина Двейна.
Впереди глухо звучали шаги. Шаги, не голоса; гости и хозяева дружно направлялись к большому залу. Не зная, что предпринять и чувствуя хоть и смутную, но всё-таки изрядную уверенность, что сейчас происходит тут нечто из ряда вон, Матфей шагал и шагал следом, ничуть не скрываясь – ведь ему же ничего не запрещали.
Двери в большой зал, высокие, из полированного кедра, с вычурными золотыми ручками, оказались приоткрыты. Недолго думая, Матфей заглянул – так, словно имел полное право тут находиться.
За длинным столом они сидели друг напротив друга – гости и хозяева. Столешница девственно чиста. Ни вина, ни яств, ни фруктов – ничего. Даже вода отсутствовала. Выражения лиц – непроницаемо-сосредоточенные, ничего не прочитаешь.
Поражаясь собственной наглости, Матфей низко, почтительно поклонился сперва гостям, а потом – хозяевам. На него обратили внимания не больше, чем на ночную бабочку. Его не существовало.
Осторожно выпрямившись, Матфей на миг поймал мимолётный взгляд господина Двейна. Как ни странно, господин Двейн совершенно не выглядел рассерженным или хотя бы раздражёным; напротив, Матфею показалось, что маг едва заметно, но одобрительно кивнул, словно хваля за догадливость.
