Отец вывозил чайный лист на продажу. Чай ссыпали в деревянные сундуки, а сундуки обшивали коровьими шкурами. Ящики с чайным листом пересекали Индию – из Бенгалии в Раджастан, затем на верблюжьих спинах переправлялись в земли белуджей и оттуда в иранский Захедан. Дальше их везли на север, в Мешхед и Ашхабад [нынешний Туркменистан], где находились наши склады. Россия отобрала Ашхабад у Каджарской династии. Коровьи шкуры съеживались на сухом зное и еще крепче обтягивали ящики с чаем. От этого чайный лист полностью сохранял свой аромат и ценился дороже».
Хабиб заговорил о чае, алом, словно вишня, завариваемом на нильской воде, которым его поили в Судане. Вспомнил и о чайном листе из Дарджилинга, северного индийского города. По мнению купца, этот чай превосходил достоинствами очень многие цейлонские сорта.
«Хорошо бы Индии снова стать единой! Поглядите на нас и на Бангладеш: тот же алфавит, и язык тот же, и выговор… И кухня та же», – добавил он, хотя и признал: сама Индия уже далеко не однородна. Снова сменив предмет беседы, Хабиб сказал: шальвары и камизы, в отличие от сари, одежда не индийского, а персидского происхождения. «Все мы – сущие цыгане, – улыбнулся Хабиб. – Как же и где же прикажете проводить границы?» Он походил на безумца, чьи случайные соображения и воспоминания вращались вокруг навязчивой идеи, которую человек отчаянно пытается не упустить.
«Бывали когда-нибудь в Дамаске, в мечети Омейядов?» – полюбопытствовал купец.
«Да».
«Получается, знаете: это одновременно и капище язычников-огнепоклонников, и прекрасный эллинский храм, и синагога, и церковь, и мечеть. Использовать лишь одно из этих названий означало бы глубоко ошибаться».
Густонаселенный, текучий, взаимосвязанный мир, включающий в себя и Африку, и южную кайму Евразии, очень трудно, как подметил персидский торговец, разъять на части – географические и культурные, – во многом благодаря муссонным ветрам. Цивилизация северного Индийского океана говорит несметным множеством языков, но в то же время сохраняет известную неделимую целостность. Ученый Вали Наср опубликовал в 2009-м свою работу «Силы судьбы: рост нового мусульманского среднего класса, и что это будет значить для нашего мира» (Forces of Fortune: The Rise of the New Muslim Middle Class and What It Will Mean for Our World). Он указывает читателю на дополнительное обстоятельство: полностью сосредоточив внимание на Аль-Каиде и радикализме, мы упускаем из виду истинное достижение текущей эпохи: появление буржуазии на Среднем Востоке и в его окрестностях. Добавлю от себя: это происходит на фоне крайней и весьма опасной нищеты, разграбления природных богатств и разорения окружающей среды. Слишком часто, к сожалению, встречаются и чересчур упрямые правительства. Поэтому невзгоды, преследующие большинство обитателей Индоокеанского региона, лишь косвенно – если вообще – связаны с исламским терроризмом и ростом китайской военной мощи. Именно потому, что задач, стоящих перед новым средним классом, великое множество, а еще потому, что все буржуазные мечты и надежды имеют природу чисто материальную, призывы создать новое правление – лучшее и демократическое – зазвучат все громче и настойчивее. Иранский режим останется когда-нибудь лишь воспоминанием. Даже в Омане произойдут перемены – ибо единоличное тамошнее правление, хоть оно и впечатляет, и обладает вполне либеральной окраской, в конечном счете не окажется жизнеспособным. Умеренная индонезийская демократия сделается путеводной звездой для мусульманского мира.
Лучший пример того, что являет собой феномен средней буржуазии, – редакторские предпочтения телевизионной компании Al Jazeera, находящейся в Катаре. Передачи на английском языке – настоящий праздник яркого, самобытного освещения тяжелой жизни угнетенных и слабых обитателей всего Индоокеанского региона и еще более обширных областей, звавшихся некогда третьим миром. Часто, путешествуя по миру, я смотрел ночные передачи Al Jazeera. Они напоминали рассказы моих многочисленных собеседников, с которыми я встречался всюду – от Омана до Занзибара. Самым красочным был разговор с персидским купцом. То обстоятельство, что Доха, столица Катара, не служит штаб-квартирой великой державы – пускай геометрически она и располагается чуть ли не в самом центре индоокеанского мира, – дает Al Jazeera возможность уделять равное внимание всем уголкам земного шара, а не только «горячим точкам», являющим интерес имперский или послеимперский. Многие американцы глядят на Al Jazeera как на предвзятую телевизионную компанию, однако тут обнаруживается их собственная предвзятость. Репортеры Al Jazeera требуют справедливости, честно представляя точку зрения средней буржуазии – или среднего класса, – возникающей в странах, начавших развиваться. Новая буржуазия расправляет крылья, хотя ее представители и чувствуют себя неуверенно, в новом свете воспринимая царящую вокруг несправедливость. Невзирая на происки экстремизма, возрождается точная копия допортугальского индо-исламского торгового космополя – укрепляемая китайскими капиталовложениями. Будем надеяться: в этом новом индоокеанском мире Шри-Ланка достигнет новой устойчивости, преодолев этнические разногласия по мере того, как ее правительство будет вынуждено приспосабливаться к строгим требованиям мирного времени. Откроются новые торговые пути между Индией, Бангладеш, Бирмой и Китаем – причем добрые и полезные связи больших и малых государств окажутся не менее значительны, чем нынешние трения.
В конечном счете подъем Китая будет заботить Америку меньше, чем налаживание первоначальных отношений с возникающей всемирной цивилизацией африканцев и азиатов. Что до Китая, выше уже указывалось: военная мощь Китая крепнет в рамках разумного. Китаю предстоит решать собственные трудные задачи, распространяя морское влияние по всему Индийскому океану. Китай отнюдь не обязательно станет врагом США. Но, если Америка не сумеет найти общего языка с миллиардами людей, населяющих индоокеанские побережья (а многие из этих людей – мусульмане), американскую мощь не станут рассматривать как желанную. Помните: желанность вашей власти – залог державного успеха. Прочные двусторонние отношения Америки с Китаем и дальнейшее их развитие – сценарий не только приемлемый для всемирной жизни в XXI в., но и лучший для истинно всемирного правления. Однако справедливо это утверждение лишь постольку, поскольку дело касается двустороннего мира, состоящего из национальных держав. Бывший третий мир выковывает новую разновидность единства, подстегиваемый средствами массовой информации, похожими на Al Jazeera, поощряющую скрытый культурный синтез. Несметные афро-азиатские сообщества будут приобретать все большее право хвалить Америку или осуждать ее – а заодно и Китай, и другие могучие государства – в зависимости от обстоятельств, сопутствующих тому либо иному кризису. Помимо того что афроазиаты – участники подобных кризисов, они еще и взыскательнейшая зрительская аудитория, следящая за поступками государственных деятелей XXI в.
Великодержавная политика продолжится, как продолжалась она с давних пор; американский и китайский флоты будут спокойно состязаться и вести умную игру, чтобы добиться выгодного положения у «Первой островной цепи». Китай по-прежнему станет мирно спорить с Индией за судоходные пути и влияние. Однако эти действия окажутся все более и более вписывающимися в рамки всемирной цивилизации – детища новой буржуазии. Новая буржуазия сама по себе служит нравственной силой, с которой необходимо считаться.
