Невозможно представить, каковы будут последствия геополитики в слишком масштабных для человека временных рамках значительной части анализа Броделя, особенно с учетом споров по поводу климатических изменений и их влияния на отдельные регионы. Говорить об отношениях, например, Америки и Европы через 100 или 200 лет просто глупо, поскольку на них повлияет огромное количество факторов, которым еще только предстоит проявиться. Скорее, стоит представить идеи Броделя как стимул посмотреть на наши собственные проблемы с более непредвзятой и отстраненной точки зрения. Например, читая Броделя и вспоминая о еще свежих событиях первого десятилетия XXI в., невозможно уйти от вопроса: являются ли войны в Ираке и Афганистане только мимолетной рябью, пенным прибоем или они суть, а может, часть чего-то более глубокого, значительного и фундаментального в судьбе Америки? Если уж на то пошло, могут ли Первая и Вторая мировые войны, заставившие человечество столкнуться с беспрецедентным насилием, относиться только лишь к событиям l’histoire evenmentielle? Бродель, именно потому, что он помещает события человеческой истории в контекст воздействия сил природы, позволяет видеть их с позиций longue duree.
Я предлагаю рассматривать идеи Броделя в качестве пролога к знаменательному моменту на Вашингтонской конференции в июне 2009 г., где был поднят вопрос, который придает особую актуальность моему исследованию важности географии для США в XXI в. Этот вопрос понравился бы Броделю, поскольку он отвлекает людей от сиюминутных проблем и предлагает взглянуть на вещи с более масштабной точки зрения и в долгосрочной перспективе. Спонсором данной конференции выступал Центр за новую безопасность США, где я являюсь старшим научным сотрудником. Шел круглый стол, на котором обсуждалось то, какими должны быть следующие шаги в Афганистане и Пакистане, и особое внимание уделялось налаживанию борьбы с повстанческим движением. Участники обсуждения перешли к детальному рассмотрению проблемы «АфПак», поскольку афгано-пакистанская пограничная зона особенно заинтересовала вашингтонских специалистов. От одного из участников, Эндрю Бацевича, профессора Бостонского университета, я, сидя в первом ряду, услышал весьма невежливое замечание, которое передам своими словами.
Историк, глядя на эту дискуссию с точки зрения отдаленного будущего, как предположил Бацевич, мог бы прийти к выводу, что в то время как США полностью сосредоточились на Афганистане и других регионах Большого Ближнего Востока, на южной границе самих США назревал масштабный государственный коллапс. Последствия этого коллапса для ближайшего и отдаленного будущего Америки, ее общества и американского господства в целом являются гораздо более серьезными, нежели события где-то на другом конце мира. «Чего мы достигли на Ближнем Востоке всеми нашими вмешательствами начиная с 1980-х гг.? — вот такой вопрос задал Бацевич и продолжил: — Почему бы не привести в порядок дела в Мексике? Какого бы процветания мы добились, если бы все эти деньги, знания и инновации использовали не в Ираке и Афганистане, а в Мексике?»
В этом простом вопросе заключается основа критики американской внешней политики с момента окончания холодной войны: критики, которая, как мы увидим, простирается далеко за пределы Мексики, охватывает Евразию и все же уходит корнями в особенности географии Северной Америки. Я начал с Бацевича только потому, что его недовольство ничем не завуалировано, а его честные намерения особенно впечатляют и таят в себе горечь, ведь он, выпускник военной академии Вест-Пойнт и ветеран войны во Вьетнаме, потерял в Ираке сына. Но пусть Бацевич в своих книгах и ругает безо всякого пиетета политическую элиту США и предприятия, в которые они втягивают Америку за океаном, в своих убеждениях он не одинок. Анализ ситуации, предпринятый как Бацевичем, так и его единомышленниками, прежде всего основывается на сознательной попытке выйти за рамки l’histoire evenmentielle и взглянуть на нее в пределах более длительного периода времени. Когда я думаю о том, что действительно волнует всех этих аналитиков, в голову приходит мысль о longue duree Броделя.
Эндрю Бацевич, Стивен Уолт, Джон Миршаймер, Пол Пиллар, Марк Хелприн, Тед Карпентер и покойный Сэмюель Хантингтон не являются самыми известными аналитиками в сфере внешней политики, и объединить их в одну группу можно лишь с натяжкой. Но все они поставили под сомнение фундаментальный вектор американской внешней политики в долгосрочной перспективе. Уолт — профессор в Гарварде, а Миршаймер — профессор в Чикагском университете, но при всей престижности их должностей их совместная книга «The Israel Lobby and U. S. Foreign Policy» («Израильское лобби и внешняя политика США»), опубликованная в 2007 г., получила свою долю неприятия из-за утверждения, что силы, поддерживающие интересы Израиля в Америке, были, по сути, виновны в развязывании войны в Ираке — войны, против которой решительно выступал каждый из названных аналитиков. Марк Хелприн, романист
[459]
и бывший израильский солдат, бескомпромиссен в своем убеждении, что Китай станет главным военным противником Америки, и Миршаймер это убеждение разделяет. Они оба, а также Пиллар, бывший аналитик ЦРУ, полны негодования из-за того, что ресурсы страны расходуются на бесполезные войны на Ближнем Востоке, в то время как Китай разрабатывает новейшие оборонные технологии. В самом деле, даже если мы стабилизируем ситуацию в Афганистане и Пакистане, наибольшую выгоду это принесет Китаю, который сможет построить дороги и трубопроводы через весь этот регион с целью получить доступ к источникам энергии, к стратегическим минералам и металлам. В то же время Карпентер предупреждает об опасности, которую представляет страдающая от высокого уровня насилия Мексика, как это делал в последние годы своей жизни обладающий даром политического предвидения и Хантингтон. Если объединить их идеи, а также идеи некоторых других, которых я мог бы назвать и которые во внешнеполитических кругах поголовно принадлежат к лагерю реалистов, то результатом станет вывод, что Америка столкнулась с тремя основными геополитическими проблемами: хаотичный евразийский «Хартленд» на Ближнем Востоке, напористая и бурно развивающаяся китайская сверхдержава и опасность коллапса государства в Мексике. Проблемы, с которыми мы сталкиваемся в случае с Китаем и Мексикой, следует решать с особой осторожностью. В отношении же дальнейшего военного присутствия на Ближнем Востоке — чем быстрее мы уйдем из Ирака и Афганистана, тем лучше. Бомбить ли Иран? Ни в коем случае. Только так американское государство сумеет поддерживать свое положение в грядущих десятилетиях и пережить часть longue duree.
Конечно, в таком мышлении на долгосрочную перспективу есть определенная безопасность, даже самодовольство, если уж на то пошло. Ни один из этих людей не разобрался должным образом, что в самом деле могло произойти, если бы нам пришлось поспешно вывести войска, скажем, из Афганистана. Прекратит ли тогда существование разведывательная сеть, которая способствовала успешным нападениям беспилотников на «Аль-Каиду» в Вазиристане? И не появится ли с триумфом перед камерами телеканала «Аль-Джазира» в Джелалабаде Айман аз-Завахири и другие уцелевшие лидеры «Аль-Каиды»? И не окажется ли Афганистан под властью радикально настроенного «Талибана», опекаемого пакистанской разведкой? Не утратит ли Индия, глобальное «осевое» государство XXI в., в результате этого уважение к США? Не захватит ли Иран западную часть Афганистана? И что случилось бы с Ираком, если бы мы полностью покинули страну в 2006 г., на пике бушующего там насилия, как, несомненно, хотелось бы некоторым из этих аналитиков? И не достигло бы количество жертв на Балканах количества жертв в Руанде, которое исчислялось бы даже не сотнями тысяч, а миллионами? Потому что нужно быть совершенно бессердечным, чтобы не понимать, какие колоссальные последствия имели бы эти события для жизни отдельных людей. Более того, что произошло бы с этим регионом и с репутацией Америки как могучей державы, если бы мы поступили таким образом? И как производился бы такой спешный вывод войск? Никогда не стоит говорить, что «хуже уже быть не может», поскольку «еще хуже» всегда возможно.
