Все это явная ложь, одевается Агния хорошо, просто матери не нравится ее сдержанный деловой стиль. Сама она предпочитает что-то яркое, развевающееся и абсолютно несочетаемое и называет это на французский манер «стиль романтик». Ну, как говорится, о вкусах не спорят…
– Мама, пойми – мне действительно нужна твоя помощь! – закричала Агния. – Очень нужна! Приезжай на… – она огляделась, – приезжай на Австрийскую площадь… это на Петроградской… и возьми с собой денег… Скорее…
– Ты думаешь, что я могу вот так, запросто сорваться и нестись черт знает куда? – теперь мать заговорила на повышенных тонах. – А тебе не пришло в голову, что у меня есть своя собственная жизнь, свои заботы и обязательства? Ты не задумалась, как к этому отнесется Сергей Леонидович?
– Мама, я не стала бы тебя беспокоить без крайней необходимости! Мне очень, очень нужна помощь! Мне нужны деньги… хотя бы тысяч двадцать. Я тебе, разумеется, все отдам, как только разберусь с неприятностями.
– Хотя бы? – переспросила мать. – Это для тебя, может быть, двадцать тысяч не деньги, а для меня…
– Ну, привези, сколько сможешь! – проговорила Агния, с трудом сдерживаясь. – В конце концов я ведь дала тебе денег, когда тебе понадобилось на ремонт… и ты, кстати, так мне их и не отдала… Брала на месяц, а прошло уже четыре…
Агния слишком поздно поняла свою ошибку. Матери ни в коем случае нельзя было напоминать про долг. Сейчас она заведется надолго. Да, Агния сейчас далеко не в лучшей форме, в противном случае никогда б так не прокололась, тем более что с теми деньгами она давно уже простилась.
Мать, разумеется, действовала, как обычно.
– Ах, вот в чем дело! – воскликнула она хорошо поставленным театральным голосом. – Вот ради чего все это было задумано! Ты звонишь мне, говоришь о каких-то вымышленных неприятностях – и все это только для того, чтобы напомнить о моем долге? Как ты можешь! До чего ты дошла! Как низко ты пала! Ты просто хочешь унизить меня, причинить мне боль! Ты, моя дочь!
– Мама, ты все неправильно поняла! Я действительно попала в большие неприятности! Мне действительно очень нужна твоя помощь! Пожалуйста, я прошу тебя…
– Это просто низко! – не унималась мать. – Я обратилась к тебе один-единственный раз, когда мне в самом деле очень понадобились деньги, они были нам жизненно необходимы, чтобы Сергей Леонидович мог поправить свое здоровье… ты же знаешь, что у него слабое сердце, он устал на работе, и ему непременно нужно было поехать в санаторий… в приличный санаторий, с хорошими бытовыми условиями и в подходящей климатической зоне… в конце концов ты – моя дочь, я вырастила тебя, дала тебе образование и имею право на элементарную благодарность…
Ах, вот как, значит, про ремонт все было враньем. Мать отлично знала, что на поправление здоровья отчима Агния денег не даст. Тем более что речь шла вообще не о поправлении здоровья, а об отдыхе в приличных условиях. Ей был противен этот самодовольный скандальный тип, который прозябал где-то в умирающем НИИ на грошовую зарплату, утверждая, что все кругом жалкие ничтожные люди, завистники и интриганы, что начальство зажимает его талант и питается его гениальными идеями, как червь – яблоком.
Отчим считал себя интеллигентным начитанным человеком, но, как помнит Агния, цитировал всю жизнь только одного писателя – Горького. Откуда уж пошла такая любовь к основателю социалистического реализма, она не спрашивала. Они вообще не общались, поскольку мать вышла за него замуж, когда Агния уже переехала к деду.
– Значит, ты мне не поможешь? – перебила мать Агния упавшим, безнадежным голосом.
– Это ты должна мне помогать! – теперь в голосе матери звучал театральный пафос, она сумела вернуть себе уверенность в собственной правоте и моральном превосходстве. – Ты – молодая, обеспеченная женщина, ты вполне встала на ноги в материальном плане, и теперь я могу рассчитывать на твою помощь…
– Дэвушка, ты больно долго разговариваешь! – подал голос владелец телефона. – Мы так нэ договаривались! Ты сказала – один звонок, и все, а сама уже полчаса разговариваешь…
– Еще минуту… – пробормотала Агния, чувствуя, как почва уходит у нее из-под ног.
Тут в трубке послышался приглушенный мужской голос, полный раздражения:
– С кем ты так долго болтаешь? Сколько можно! Ты же видишь, что я тебя жду! Я уже оделся! Я уже в ботинках! Я вспотею, а ты знаешь, какое у меня слабое здоровье! И вообще неприлично заставлять Сойкиных ждать, ты ведь знаешь, какие это люди!
– Да, Сереженька, – залебезила мать, голос ее стал сладким, сюсюкающим, как будто она разговаривала с маленьким ребенком. – Я уже заканчиваю… – И снова твердо, уверенно, резко: – Все, Агния, я больше не могу разговаривать!..
Из трубки понеслись гудки отбоя.
Агния смотрела на телефон с удивлением и растерянностью.
Она знала, что мать у нее не подарок, но все же думала, что может рассчитывать на ее помощь в крайней ситуации… Точнее, она на это надеялась…
Как выяснилось, она ошибалась.
– Все, дэвушка, отдавай телефон! – Мужчина отобрал у нее трубку, по-хозяйски взял ее за локоть. – Пойдем в рэсторан! По телефону поговорил – теперь в рэсторан!
– Никуда я с тобой не пойду, – процедила Агния сквозь зубы. После разговора с матерью ее охватила глухая, безнадежная злость.
– Как это нэ пойдешь? – Мужчина набычился, глаза его сузились. – Почему нэ пойдешь?
Агния вспомнила, как кто-то из ее знакомых сказал, что обычный мужчина смотрит на отказ, как баран на новые ворота.
– Тэлефон брала, звонила – значит, пойдешь! – И он уже куда-то потащил ее.
И тут Агния ударила его коленом в самое чувствительное место, вложив в этот удар всю свою злость, весь свой страх, все свое разочарование.
Удар получился отменный.
Во всяком случае, уличный донжуан побелел, потом позеленел, согнулся пополам и застыл, хватая ртом воздух.
А у Агнии сразу стало легче на душе, как будто этим ударом она отплатила всем – и тем, кто арестовал ее в аэропорту, и Филину с его уголовниками, и собственной матери…
– Постой здесь и подумай о своем поведении! – проговорила она и зашагала прочь.
Куда деваться? К кому обратиться за помощью?
У нее не было больше никаких вариантов – и она решила все же ехать домой. Может быть, она зря паникует. Может, ее там никто не поджидает…
Она махнула рукой проезжавшей мимо маршрутке, ехавшей в подходящем направлении.
– Оплата при входе! – напомнил ей водитель, она сунула ему последнюю купюру, с боем отбитую у незадачливого донжуана, и устроилась на свободном месте.
Двадцать минут она ехала в этой маршрутке, пытаясь прийти в себя, обдумывая свое положение и пытаясь понять, как с ней такое могло случиться. Как она, неглупая, успешная молодая женщина, профессионал высокого класса, смогла за несколько часов превратиться в жалкое, загнанное существо, на которое даже водитель маршрутки смотрит с недоверием.
