– Честно говоря, я бы с радостью обошлась без такой особенной судьбы. Мне бы вернуть мою собственную жизнь. Простую, привычную жизнь…
За соседний столик уселись две девушки – блондинка с отутюженными длинными волосами и подружка. Волосы у нее были короткие, зато глаза подведены стрелками к вискам. Блондинка окинула взглядом Агнию и брезгливо сморщилась. «Пускают всяких, а с виду приличное кафе», – прочитала Агния в слишком голубых глазах, видно, не обошлось дело без линз.
Агния только вздохнула.
– Оказавшись на вашем месте, очень многие, как и вы, сетовали на судьбу, многие хотели избежать ее, многие желали, чтобы чаша сия их миновала, – гнул свое старичок, – даже Христос в Гефсиманском саду воззвал к Отцу своему: «Если возможно, да минет Меня чаша сия. Впрочем, не как Я хочу, но как Ты!»
Конечно, я не сравниваю вас со Спасителем, но только хочу показать, что в некоторых случаях человек, даже очень значительный, не волен выбирать свою судьбу.
– Но сейчас-то что же мне делать? – воскликнула Агния. – Я просто не знаю, куда податься! Я выбита из колеи! Я в безвыходном положении! Ни денег, ни телефона, в квартиру не попасть, с работы наверняка уволят, никто не поможет! Мать родная и то… – Тут она замолчала, чтобы не позориться окончательно.
– Знаете, есть такая китайская поговорка: «Самая черная тьма наступает перед рассветом»? Так вот, если ваше положение кажется таким уж безвыходным, не значит ли это, что совсем скоро наступит рассвет? А может быть, он уже и наступил?
– Что вы хотите этим сказать? – Агния недоверчиво посмотрела на собеседника, взмахнула рукой – и при этом нечаянно задела свою чашку. Остатки кофе выплеснулись на ее рукав.
– Вот только этого мне не хватало! Переодеться-то мне не во что! – Она вскочила и устремилась в туалет.
Там ей удалось кое-как отмыть кофейное пятно, заодно она пригладила волосы, умылась и кое-как привела себя в порядок. Теперь ей было не так страшно смотреть в зеркало.
Затем она вернулась в зал.
Загадочного старичка не было на своем месте.
Агния обежала взглядом кафе.
Все посетители были на прежних местах, и еще появился смуглый элегантный мужчина с темными, чуть тронутыми сединой волосами, который показался ей смутно знакомым.
Только старичок бесследно исчез, оставив на столе деньги для оплаты счета.
Если бы не эти деньги, можно было бы подумать, что эта встреча привиделась Агнии. Ну, слава богу, деньги на месте, а то еще с охраной кафе были бы проблемы.
Германский отряд медленно двигался по пустыне. Арнульфу повезло – его конь уцелел, поэтому он большую часть времени ехал верхом, лишь иногда уступая коня ослабевшему товарищу.
Но даже верхом было тяжело ехать по этой раскаленной, безжизненной пустыне. Безжалостное солнце вовсю палило, горячий воздух обжигал горло. Лошади едва плелись, как и люди, они мучились от жажды, хотя германцы берегли своих коней и отдавали им последний глоток воды.
Один только старик-туземец казался вполне бодрым, он шел впереди отряда ровной неутомимой поступью жителя пустыни, находя дорогу по одному ему заметным признакам.
Арнульф поднял голову, чтобы взглянуть на небо.
Оно было пустым и горячим, с него лило свои лучи раскаленное светило, и какие-то черные точки кружили вокруг его пылающего диска. Приглядевшись к этим точкам, Арнульф понял, что это – стервятники, которые летят следом за германским отрядом, дожидаясь, когда воины погибнут от жары и жажды.
Вдруг Арнульф увидел вдалеке, чуть правее их курса, колышущиеся на ветру перистые верхушки пальм. Приглядевшись, он увидел, что эти пальмы отражаются в зеркальной воде озера.
– Вода! – воскликнул воин и направил своего коня в сторону заманчивого видения. Однако проводник поморщился, пренебрежительно махнул рукой, что-то негромко проговорил и продолжил идти в прежнем направлении.
– В чем дело? – обратился Арнульф к Сумаху, придержав своего коня. – Почему мы не идем к воде? Ведь скоро мы все погибнем от жажды! И мы, и наши лошади!
Кормчий взглянул на проводника, перевел взгляд на заманчивое видение и проговорил:
– Проводник гораздо лучше нас знает эти края, и он тоже хочет пить. Самое же главное – взгляни на наших коней: они еле плетутся и даже не смотрят в ту сторону. Если бы там и правда была вода, они оживились бы и бросились туда, мы не смогли бы их удержать!
– Но я же вижу пальмы и озеро! – воскликнул Арнульф. – Вижу своими глазами!
– Я слышал, в этих местах демоны насылают на путников такие видения, или миражи. Они показывают умирающему от жажды путнику тенистый оазис, журчащий ручей или озеро, чтобы вернее заманить его в пылающее сердце пустыни.
И едва Сумах договорил эти слова – как прекрасное видение задрожало и исчезло. Исчезли стройные пальмы, исчезло озеро. До горизонта тянулась бескрайняя песчаная пустыня.
Арнульф вздохнул и поехал дальше, за проводником.
Часы шли один за другим. Арнульф ровно покачивался в седле. От одуряющей жары и от этой мерной раскачки он начал задремывать. Ему мерещилось, что он – снова маленький ребенок, живет в маленькой деревушке на берегу Рейна и мать качает его в деревянной люльке, убаюкивая старинной колыбельной песней.
В следующий миг картина сменилась, он опять стал взрослым, опытным воином, но он не ехал верхом по пустыне, а плыл на корабле под большим квадратным парусом. Впереди расстилается безбрежное море, и неторопливо плывут по небу маленькие облачка.
Вот одно облако стало больше, темнее… вдруг Арнульф почувствовал, как что-то болезненно укололо его в грудь, и тут же он понял, что это не облако, а вражеский корабль.
Он снова почувствовал этот странный укол, тряхнул головой и окончательно проснулся.
Что-то по-прежнему кололо его в грудь.
Он распахнул плащ, запустил руку за пазуху и нащупал заветный кожаный мешочек.
В этом мешочке Арнульф хранил драгоценный трофей, красный камень, похожий на сгусток спекшейся крови.
Он вспомнил тот день, когда с тремя соплеменниками шел по городу Риму, точнее, по тому, что от него осталось после набегов многочисленных варварских племен.
Там, где некогда билось сердце мира, там, куда стекались торговые караваны из Азии и Африки, из гордой Парфии, многолюдной Галлии и дикой Британии, там, куда возвращались с триумфом железные римские легионы – там теперь жалкие остатки некогда гордых римлян ютились в лачугах, кое-как притулившихся рядом с разрушенными форумами или под стеной Колизея, в землянках, больше похожих на звериные норы, чем на человеческое жилье.
В тот день среди этих руин, едва напоминающих некогда могущественный Рим, шли четыре закаленных в боях германских воина. Они шли среди руин великого города не просто так – четыре германца искали золото.
