На самом же деле нужно было уже тогда оборвать все.
Глава 3
Рискованный бизнес
Если со своими делами тебе интереснее, чем с другими людьми, ты безнадежно одинок.
Сейчас все заняты только «своими делами».
Анхель де Куатье
Руслан довез меня до дома, проводил до квартиры и не сделал попытки войти, хотя я и приглашала. Но он сослался на какое-то совещание с утра и ушел. Я почувствовала себя обманутой и в бешенстве разодрала юбку и топ, решив, что больше никогда не надену вещь, принесшую мне неудачу.
В понедельник утром я проснулась с головной болью и мечтала только о том, чтобы остаться в постели и спать, но в двенадцать часов меня ждали в арбитражном суде. Кое-как уговорив себя встать, я с трудом привела себя в порядок и позвонила водителю. Тот, как оказалось, знал мое расписание лучше меня, а потому уже стоял у подъезда.
Плюхнувшись на заднее сиденье, я попросила уменьшить работу кондиционера, сняла пиджак и расстегнула три пуговицы на блузке:
– Уф, какая жарища… Володя, извините за кондиционер, но я моментально простыну.
– Не волнуйтесь, Варвара Валерьевна, я потом включу, когда вас высажу, – невозмутимо отозвался водитель.
– Спасибо, – пробормотала я и вынула из портфеля бумаги, погружаясь в чтение.
Неприятным сюрпризом явилось то, что рядом с представителем ответчика я увидела того самого Лайона Невельсона, с которым вчера рассталась после ужина. Мелькнула мысль, что это Руслан специально подстроил наше знакомство, но потом я сообразила, что он не мог быть осведомлен о моих делах. Значит, это случайность…
Все время, пока длилось заседание, господин Невельсон не сводил с меня глаз. Но это не могло выбить меня из колеи, и арбитраж мы выиграли. Клиент на радостях обнял меня прямо в зале заседаний, а потом пригласил в ресторан, чтобы отметить победу, но я отказалась – голова болела все сильнее. Попрощавшись, я собрала бумаги в портфель, не глядя бросила мобильный и ручку в сумку и пошла к выходу. В дверях меня перехватил Невельсон:
– Добрый день, Варвара, – с трудом выговаривая мое имя, произнес он.
– Добрый день, господин Невельсон, – сухо ответила я, мечтая как можно скорее оказаться на улице. В помещении было очень душно, блузка под пиджаком прилипла к спине, мне хотелось в душ и в постель, а не расшаркиваться тут с неприятным человеком.
– Позвольте выразить вам мое восхищение. Ваша речь была… – он защелкал пальцами, подбирая нужное слово, – впечатляющая, вот.
– Рада, что вам понравилось.
– Вы обижены на меня?
Я пожала плечами:
– За что я должна быть на вас обижена? Мы ведь едва знакомы.
– Тогда предлагаю это исправить. Время обеда… – Он многозначительно взглянул на меня, словно из его фразы я должна была сделать немедленный вывод о его намерениях. – Вы меня понимаете?
– К сожалению, вынуждена отказаться – меня ждут в офисе, – непринужденно соврала я и не удержалась, конечно же, от колкости: – То, что я женщина, не освобождает меня от служебных обязанностей даже после удачно проведенного арбитража, знаете ли.
Лысина Невельсона побагровела, и я удовлетворенно улыбнулась – злится, это хорошо. Хоть немного сойдет с него спесь.
– Жаль. Тогда мы пообедаем в другой день, обещайте.
Пришлось достать визитку:
– Позвоните мне, у меня довольно плотный график в этом месяце.
Невельсон сунул визитку в бумажник и раскланялся, а я наконец получила возможность выйти на улицу. Там оказалось еще хуже, чем в здании суда, – настоящее пекло, и я, на ходу сдирая пиджак, двинулась к машине.
Володя читал газету, но, едва я взялась за ручку двери, мгновенно свернул ее и выпрямился:
– Закончили уже? Как все прошло?
– Хорошо все, – усаживаясь на заднее сиденье, ответила я, – только душно очень.
– Так и на улице плюс тридцать, – отозвался Володя, заводя двигатель. – В офис?
– Нет, домой – голова заболела.
– Ну и правильно, отлежитесь. Я вам буду еще нужен сегодня?
– Нет, можете отдыхать, я не планирую больше никаких поездок, буду тихо умирать в темной спальне.
– Давайте в аптеку заедем, наверняка у вас даже анальгина дома нет.
Проницательность моего водителя порой очень меня веселила – Володя настолько хорошо успел меня изучить, что знал почти все тонкости моего образа жизни. Разумеется, в моей домашней аптечке было пусто.
Мы заехали в аптеку, водитель вышел оттуда с пакетом лекарств и подробно объяснил, в какой последовательности и что именно нужно принимать.
– Вам бы в аптекари пойти, Володя, – пробормотала я, убирая пакет с таблетками в сумку.
– Ну уж нет! Мне за рулем привычнее.
До дома добрались относительно быстро, и это меня очень обрадовало – голова болела все сильнее и стояние в пробке казалось невыносимой пыткой. Распрощавшись с водителем, я вошла в прохладный подъезд и нажала кнопку лифта. В этот момент в сумке зазвонил мобильный, который я просто не догадалась выключить сразу, едва вышла из здания суда. Кое-как найдя трубку среди всякой всячины, которой была набита моя сумка, я взглянула на дисплей – звонил Туз.
– Да, слушаю, Анатолий Иванович, – ответила я, прислонившись к стене.
– Здравствуй, Варвара. – После подобного приветствия обычно следовал серьезный разговор, и это мне совершенно не понравилось, потому что было не вовремя – сегодня. – Ты уже освободилась?
Пришлось сознаться, что я уже дома:
– Да, на сегодня я все закончила, домой вот иду, мигрень начинается. – Эта маленькая хитрость призвана была намекнуть Тузу, что сегодня мне не до серьезных разговоров, но он не понял – или сделал вид, что не понял:
– Ну, таблеточку выпей какую-нибудь, я к тебе подскочу через полчаса-час, дело есть.
О черт… Конец моим мечтам о темной спальне и большой кровати. Но что делать – не могу же я отказать человеку, который столько сделал для меня.
Для надежности я выпила сразу две таблетки обезболивающего, сварила крепкий кофе и приготовилась ждать Туза.
Он приехал ровно через час. Такая пунктуальность всегда удивляла меня – и это в Москве, где невозможно рассчитать что-либо. Он поднялся в квартиру один, без обязательного сопровождающего, и это говорило о двух вещах – во‑первых, он не ждет от меня подвоха, а во‑вторых, разговор важный и лишние уши здесь не нужны.
– Выглядишь ты не очень, – заметил Туз, проходя в гостиную, где так и остался Светиков рояль, служивший мне немым укором, из-за чего я довольно редко сюда заходила.
– Голова болит очень сильно. Присаживайтесь.
