— Война? Это оправдание, чтобы не заниматься делом. Всегда ведешь с чем-нибудь войну, даже в мирное время. Войну с сомнениями, с чрезмерными профессиональными амбициями, войну с душевными ранами, которые мешают развиваться.
Крэг одобрительно посмотрел на нее.
— Очень трудно жить в мире с самим собой, — тихо и доверительно сказала она. — Может быть, поэтому сильные мира сего ведут войны.
— Чтобы создать семью, надо согласиться принять неопределенность будущего, — заметил Фревен. — Вам мешают именно старые раны, так ведь?
Энн чувствовала, что они движутся по опасному склону. Они могли соскользнуть к гневу или лжи, стоящим стеной между людьми. Или к правде… Однако она чувствовала, что пока не может довериться ему, а еще менее разделить с ним все, что было у нее внутри, и то, что она делала. Я есть то, за чем он гонится. Одна из этих теней, которые увлекают мир во мрак. Моя развращенность не убивает, однако это более чем порок, и однажды, если не управлять ими, все пороки таких людей, как я, низвергнут землю в хаос.
Внезапно он наклонился к ней.
— Энн, я не хочу, чтобы вам было плохо, но я хочу сказать, что вижу, как вы страдаете, это заметно. Я не знаю, в чем причина, и не хочу заставлять вас говорить, это ваша тайна. Но когда мы вместе, доверяйте мне, не обороняйтесь постоянно, вот и все, о чем я хотел попросить вас.
— Я думала, что у вас насчет меня нет определенного мнения, — медленно проговорила она.
— Это так. Я об этом и говорю: я доверяю вам, потому что ваши выводы хорошо обоснованы. Даже если чувствую, что вы многое скрываете от меня. И, признаюсь, я задаюсь вопросами на ваш счет. И продолжу. Но это не помешает нам доверять друг другу. Это доверие примиряет с невысказанным.
Энн более уверенным тоном произнесла:
— А если вы узнаете то, что не дает мне покоя, отношения между нами изменятся?
Крэг Фревен молча посмотрел на нее.
Конечно, это изменило бы все! — размышляла Энн. — Ты не можешь сказать мне об этом, потому что тогда мы вышли бы за границы профессиональных отношений, потому что твоя натура хочет преодолевать барьеры, воздвигнутые другими, и потому что тебе нужно видеть людей насквозь, и потому что тень, отбрасываемая другими, привлекает тебя больше, чем свет, не так ли, Крэг? Почему? Что такого есть в тебе? И разве ты не похож на тех мотыльков, которых привлекает свет огня, и они летят к нему и сжигают свои крылышки? Ты стремишься в потемки и понемногу вязнешь в них, так ведь? Но почему? Чтобы в них найти ту, которую ты потерял?
— Я готова все рассказать вам, во всем исповедаться, все признать, — вдруг быстро проговорила она. — При одном условии.
Он поднял голову, пристально всматриваясь в нее.
— Сначала вы ответите на мои вопросы. Все как есть, без обмана. О вас и, самое главное…
На его лице не дрогнул ни один мускул, и Энн закончила:
— О вашей жене.
Фревен сразу же отреагировал:
— Кто вам сказал?
— Вот видите, не так-то просто довериться и рассказать о самом сокровенном.
Фревен выпрямил свое внушительное тело и встал.
— Думаю, что сегодня мы выпили чуть больше, чем следовало. Завтра предстоит долгий день, лучше пойти и выспаться.
Они многозначительно посмотрели друг на друга, все понимая о своем бесплодном бегстве. Энн заметила неожиданный блеск в глазах лейтенанта, сильную эмоцию, которую она на мгновение приняла за желание. Пылкое, грубое желание. Желание раствориться в другом, чтобы окончательно потерять себя в себе, в собственном удовольствии.
Он повернулся, спустился с возвышения и пошел по проходу, гася свечи.
Среди ночи гроза колотила по зданию церкви с неистовством разъяренного Тора. Раскаты грома отдавались в колокольне, как удары гигантского молота. Фревен не спал, он думал об Энн. Рассердилась ли она на него? Скорее всего, нет. Она внесла сумятицу в его мысли, а это редко бывает с ним. И теперь он пытался думать о ней, о том, что спрашивал у нее.
Что она знала об его отношениях с Патти? Что ей рассказали? Ему было известно, что слухи о них с женой упорно распространялись в армии. И он уже давно понимал это. Крэг Фревен, здоровенный лейтенант из Военной полиции, убил свою жену. А верила ли этому Энн? Сомневается ли она? Он сознавал, что это его тревожит.
Она очень нравилась ему, и было нелегко представить, что женщина, которую он ценит, может иметь о нем очень плохое представление.
Будь честен! Дело не в том, что она тебе «очень» нравится. Ты ее хочешь!
И сегодня вечером она это почувствовала, без всякого сомнения. Алкоголь высвободил его желание. И ему не удалось скрыть его за каменной маской. Что-то вышло на поверхность, а Энн как раз из тех, кто переносит свои недостатки на других.
Так кто же она на самом деле? Что скрывает?
Несколько молний подряд осветили центральный неф, прогнав тени из всех углов, на секунду сделав видными печальные лица на многочисленных барельефах.
Надо поспать…
Крэг собирался повернуться на бок, чтобы заставить себя уснуть, но в этот момент увидел ее.
Новая молния рассекла темноту, осветив ее лицо.
Энн стояла на коленях возле его походной кровати, закутанная в одеяло. Он хотел подняться, чтобы заговорить с ней, но она развела руки в стороны, и Фревен увидел, что под одеялом на ней нет одежды. Высокая грудь, упругая кожа, волосы в неярком свете напоминают светло-розовую корону. Ее пупок двигался в ритме ее дыхания. Она тяжело дышала. Между изящными бедрами темнел маленький треугольник.
Крэг судорожно сглотнул, не в состоянии произнести ни слова.
Она наклонилась к нему и поцеловала, сначала в нижнюю губу. От Энн исходил запах ванили с примесью чего-то животного. Язык молодой женщины ласкал его губы, затем проник в рот. Они слились в поцелуе, вкушая друг друга. Энн положила руку на кровать и осторожно коснулась Фревена. Теперь Крэг уже не смог бы отличить добро от зла, ослепнув от желания. Энн скользнула к нему под одеяло, и первое касание их тел стало наслаждением для обоих. Прикосновение ее груди к его торсу заставило Фревена задрожать всем телом, он стиснул руками ягодицы молодой женщины и принялся целовать ее нежную шею, плечи, ладони, грудь. Фревена поглощал огонь, сжигая все остальные мысли.
Он приподнялся и подвинул бедро молодой женщины, чтобы лечь на нее. Энн обхватила его ногами и прижала так, чтобы он оказался в ней. Тело Фревена горело, восхитительная волна поднималась к самому мозгу. Он чувствовал себя полностью подчиненным своему члену, его требованию обладать ею. Возбуждение опьянило его, и он обхватил затылок своей женщины. Их движения превратились в неистовые судороги, которые заставили Энн вонзить ногти в спину Фревена. Она была накрыта мощной накатывающейся волной мускулов. Дыхание обоих слилось в сверкающем ритме бури. Под внимательными взглядами святых.
