Просмотрев доклады, Маттерс написал заглавными буквами на черной доске: РОСДЕЙЛ = ОБЩИТЕЛЬНЫЙ, ЖИЗНЕРАДОСТНЫЙ, ВРАГОВ НЕТ. Затем добавил: НЕ СТАЛА ЛИ ЛИЗА ХИБУРГ ЛОВУШКОЙ ДЛЯ РОСДЕЙЛА?
Прочитав вопрос, Фревен одобрил его еле заметным кивком. Маттерс не переставал удивлять лейтенанта, он очень быстро учился.
С угрюмым видом вошел еще один член команды ВП, Элиот Монро, держа в руке блокнот с записями.
— Я допросил начальника продовольственной базы, — сказал он, протягивая записи Маттерсу. — У них в загонах есть животные, там, на западе, за пакгаузами. Куры, свиньи… никогда бы не подумал! Но баранов нет. Голова не оттуда. И он не мог раздобыть ее нигде на военных складах.
Теперь мел взял Фревен и написал на чистой доске: «Убийце был разрешен выход с судна днем/накануне преступления».
— Я думаю, что никакого разрешения и не требовалось, — сказал Маттерс.
Лицо Фревена исказила гримаса:
— Во избежание связанных с ожиданием стрессов, травмирующих людей, между ними распределили разрешения на выход: например, пойти в город за провизией, в качестве курьера или еще под каким-нибудь предлогом. Таким образом, каждый день вне территории базы находится примерно две сотни людей, которые обязаны возвращаться в лагерь до шестнадцати часов. Отплытие, которого все ожидают, всегда назначается на ночные часы.
— Может быть, он выходил раньше? — предположил Монро.
Фревен покачал головой:
— Нет, голова барана была свежей. Поверьте мне, я видел ее достаточно близко. — И, поворачиваясь к Маттерсу, прибавил: — По словам офицера судна, на «Чайке» находятся три роты плюс экипаж. Приблизительно полторы тысячи душ. Мне нужен список тех, кому было разрешено покидать базу в течение сорока восьми часов, предшествовавших убийству, и среди них мне нужны все правши.
— Я займусь этим, — мгновенно сказал Монро.
Фревен скрестил руки на своей мощной груди. Дело продвигалось быстро. Однако этого недостаточно. Он чувствовал приближение отплытия. У него не было возможности как следует опросить экипаж. Сколько дней и часов осталось в его распоряжении? И еще его волновала одна мысль. Надо послать Клаувица или Форрела допросить эту медсестру. Почему она так интересуется убийством? Как ей удалось так четко описать личность убийцы? Но он колебался, ему не хватало времени… Он должен был действовать каждую минуту. А она действительно весьма проницательна и еще сможет быть ему полезной…
Маттерс прервал ход его мыслей:
— А по поводу инициалов ОТ я тоже кое-что предпринял. Попросил предоставить список всех, кто находится на борту корабля.
Фревен согласился с полезностью инициативы сержанта, однако он не слишком оптимистично смотрел на это ввиду малости времени, которым они располагали.
— Начнем с этого… И держите меня в курсе, если возникнет срочное дело, я буду в здании медсанчасти.
Туда он буквально помчался. Он прошел через ряды палаток до эспланады, на которой развевались флаги. В вестибюле госпиталя чувствовался запах моющих средств. Фревен быстро дошел до лестницы и оказался перед стойкой, покрытой лаком. Женщина с седоватыми волосами подняла глаза:
— Слушаю вас.
— У вас медицинские карты заведены абсолютно на всех солдат, да?
Это прозвучало скорее как утверждение, нежели вопросительно.
— На всех солдат этой базы. А кроме того, каждая рота связана с подразделением, которое направило сюда людей.
Фревен сморщил нос. Его пальцы нервно застучали по деревянной стойке.
— Если назову номер роты, я смогу получить документы?
Прежде чем ответить, секретарь взглянула на его повязку ВП.
— Сожалею, но личное дело или медицинскую карту военнослужащего — только с разрешения врача.
— Мне нужны записи о поведении человека, например, психиатрическое заключение. Где оно может находиться — в личном деле или в медицинской карте?
Большие карие глаза женщины расширились:
— Думаю, что это зависит от конкретного вопроса…
Некоторое время он массировал лоб, потом кивнул. Он потерял время. Поблагодарив секретаршу, Фревен, ворча, пошел к выходу. Лейтенант утвердился в мысли, что человек, которого он разыскивает, не обычный солдат. Чтобы подстроить ловушку, убить, хладнокровно лишить головы крепкого парня, совершить извращенное действие, поместив на плечи жертве голову животного, надо обладать особым складом ума. Это сфера болезненного сознания, коварная жестокость при поддержке конструктивного, мыслящего интеллекта. Подобный солдат не может остаться незамеченным в подразделении. Может быть, он уже вызывал недоверие у старших по званию. Медицинский след никуда не привел бы, затерявшись в бюрократических коридорах. Теперь надо бы взять в тиски офицеров. Каждого в отдельности.
Фревен ел из котелка горошек с ветчиной, сидя на скамье в летней столовой. Там к нему и подошел Форрел, искавший его в течение четверти часа.
— После полудня с борта «Чайки» три роты сойдут на берег, — сообщил он. — Офицеры собираются объявить всеобщий сбор, они уточнят, кто недавно был в увольнении, затем выяснят, кто из них правши, как вы и просили. Полковник надеется, что это мероприятие благотворно подействует на людей, которые уже закисли, сидя на судне. Что до членов экипажа, им предстоит то же самое на палубе корабля, их будут вызывать небольшими группами. А пока что составили списки личного состава, все будут с фамилиями и именами.
— Прекрасно, идем туда, — сказал Фревен, не доев свой обед, но прихватив с собой в качестве десерта горбушку.
По лагерю поползли слухи. Говорили о смерти. Об убийстве на борту «Чайки». Фревен ловил на себе настойчивые взгляды. Было заметно оживление сотрудников ВП, и это не нравилось солдатам. Смерть должна приходить из вражеского лагеря, но не от своих.
После полудня Фревен присутствовал на построении всех трех рот, по очереди, каждый раз по две сотни солдат. Капитан долго делал перекличку. Затем выявили всех, кто получил разрешение на выход в течение последних 48 часов. Фревену объяснили, что увольнения люди получают по сменам, рота за ротой, взвод за взводом. В результате осталось два взвода, третий и четвертый, из той самой роты Рейвен, примерно семьдесят человек. Сначала приказали левшам сделать шаг вперед, и в общей сложности вышли из строя меньше двадцати человек.
Маттерс, наблюдавший за этим «парадом» с внутренним ликованием, спросил у своего лейтенанта, не боится ли тот обмана: виновный сможет испугаться и выдать себя за левшу… Указав на причал, Фревен ответил с загадочной улыбкой:
— Именно поэтому сначала вызвали левшей, чтобы заставить подумать, что интересуются ими. А кроме того, Маттерс, вы недооцениваете жизнь в коллективе. Люди хорошо знают друг друга. Если они увидят одного правшу, выдающего себя за левшу, мы рано или поздно об этом узнаем. Будьте уверены. И они это знают. Я не думаю, что… убийца, если он там, рискнет засветиться подобным образом. Он слишком много сделал для успеха своего преступления.
