Владелец дома в Спитлфилдсе уменьшил число окон, заложив кирпичом несколько проемов, чтобы не платить повышенного налога.
Налог на окна способствовал пополнению государственной казны, но в домах из-за него стало темнее. «Для здоровья членов общества в жилых домах совершенно необходима надлежащая вентиляция, — негодует в своей книге «Абсурдность и несправедливость налога на окна» (1841) М. Хамберстон. — Налог этот подобен демону темноты, сеющему на своем пути разврат и бедствия». Представление о том, что жить в душных домах опасно для здоровья, подкреплялось верой в учение о миазмах.
Налог на окна вызывал особенное недовольство горожан еще и потому, что собирали его нерегулярно. Когда после нескольких лет необъяснимого перерыва в квартале неожиданно появлялся сборщик налогов, встречали его, мягко говоря, недружелюбно. 1750-е годы были отмечены героической битвой жителя Дан-бита (Шотландия) Уильяма Синклера с местным сборщиком налогов. «Что до мистера Ангуса, налогового сборщика графства Кейтнесс, — пишет он, — я должен честно объяснить, почему повел себя с ним столь нелюбезно. В 1753 году он явился ко мне, осмотрел мои окна и установил, что их 28. Через полгода он явился вновь, провел еще один осмотр и насчитал 31 окно, хотя новых я не прорубал, как не замуровывал и старых. В июне 1754 года он составил документ, из которого следовало, что у меня 47 окон, о чем он уведомил налоговую службу. Я подал жалобу, и с меня взяли налог за 31 окно. Последний раз он пришел и насчитал 34 окна. Я разозлился и поклялся, что отомщу ему». Из-за недоразумений подобного рода в 1851 году налог на окна был отменен.
В конце XVII века дрова начали постепенно заменять углем. Уголь горел дольше и давал больше тепла. Считаясь поначалу роскошью, очень скоро он вошел в широкий обиход, и правительство, естественно, поспешило обложить его налогом. Говорили, что после пожара 1666 года лондонский Сити был отстроен в том числе и на доходы от угольного налога.
В георгианские времена золу из печей и каминов ссыпали в подвалы; дважды в год вызывали городских мусорщиков, которые эти подвалы очищали. На самом деле первоначально мусорщики в основном занимались именно вывозом угольной золы и лишь позже расширили сферу своей деятельности на прочие виды отходов. На сохранившихся до наших дней старинных мусорных ящиках красуется надпись «Горячую золу не бросать».
Чтобы в очаге или камине была хорошая тяга, дымоход требовалось содержать в чистоте. Долгое время эту работу поручали трубочистам, в роли которых выступали худенькие мальчики; после 1855 года, когда детский труд был запрещен, распространение получил более гуманный способ очистки с помощью ерша.
Открытый очаг — не слишком эффективное средство обогрева, потому что большая часть тепла уходит в трубу. В позднегеоргианскую эпоху систему домашнего отопления революционизировал американец по происхождению граф Румфорд, получивший свой титул от правителя Баварии. Он видоизменил конструкцию традиционного камина, встроив в дымоход дополнительные элементы, что позволило существенно снизить расход топлива. Румфорд ратовал за разумную экономию: «Чтобы вскипятить чайник, часто топлива жгут больше, чем при надлежащем подходе хватило бы для приготовления обеда на пятьдесят человек».
Однако кардинальные преобразования системы отопления произошли в XVIII веке, затронув больницы, тюрьмы и мануфактуры (ткацкое производство требует поддержания высокой температуры, при которой повышается эластичность нитей). В жилищном строительстве центральное водяное отопление в первую очередь появилось в оранжереях и теплицах больших усадеб, где выращивали ананасы и другие теплолюбивые растения. В них устанавливали систему труб, по которым циркулировала горячая вода; бдительные садовники сутки напролет топили печи.
Первые радиаторы водяного отопления (в обиходе — батареи) появились в Британии в 1833 году, и некоторые из них сегодня можно видеть в замке Стратфилд-Сэй в Гемпшире. Правда, изначально они были гтредназначе-ны исключительно для обогрева коридоров — в комнатах расточительная аристократия продолжала использовать камины, в огромных количествах пожиравшие топливо, но доставлявшие радость владельцам. Действительно, зачем возиться с установкой нового оборудования, если можешь платить горничным, которые каждое утро, пока ты нежишься в постели, выгребают из каминов золу и до блеска надраивают решетки? Сохранилось письмо четырнадцатилетней служанки по имени Гарриет, написанное в 1870-е годы. В нем она с душераздирающими подробностями рассказывает, каково ей приходится осенью, едва наступят холода: «Я работаю не покладая рук. С тех пор как начали топить камины, времени рра отдых не остается совсем. По утрам я встаю в половине шестого или в шесть, а ложусь около полуночи. Устаю так, что плакать хочется».
Во время приемов, устраиваемых в Чатсуорт-хаусе в 1920-е годы, в гостиных разжигали пятнадцать каминов, и в каждый требовалось четырежды в день подбрасывать уголь. Лакею приходилось переносить до шестидесяти ведер угля. «Для англичанина комната без камина, — отмечал в 1904 году Герман Мутезиус, — все равно что тело без души. У камина множество признанных достоиррств, далеко не последнее место из которых занимает эстетическое удовольствие. Арргличанин настолько глубоко убежден в превосходстве камина над прочррми видами отопления, что ему и в голову pie придет заменить его более эффективной и экономной печью».
Во времена чадящих каминов у горничных имелось множество хитростей для чистки драпировок, ковров и мягкой мебели. Чтобы придать свежий вид гобелену илрр обоям, автор «Идеального слуги» (1830) рекомендует «сначала сдуть пыль с помощью ручных мехов. Затем нарезать на восемь ломтей черствую булку, взять один ломоть и осторожно протереть им драпировку, начиная с верхней части». Годятся и другие пищевые продукты, в частности для чистки ковров: «Как следует вытрясти ковер, насыпать мелко нарезанный свежий картофель и щеткой равномерно распределить по поверхности ковра. Смести картофель щеткой и оставить ковер просохнуть». Книга для горничных, выпущенная в 1782 году, советует делать то же самое, только вместо картофеля использовать спитой чай. Есть свои приемы и для избавления от пыли: «Книги трогать нельзя, но с них можно смести пыль гусиным пером». Жителям викторианского Лондона приходилось заниматься уборкой жилищ практически беспрерывно. Кое-кто даже затыкал тряпкой замочную скважину, чтобы грязь и пыль с улицы не проникали в дом.
Изразцовый камин XX века. Появление центрального отопления не смогло вытеснить любовь к открытому огню.
Во второй половине XVIII века на смену свечам пришли масляные лампы, от которых копоти в комнатах стало еще больше. «Я бывал в домах, где от чада масляных ламп было не продохнуть», — вспоминал один ливрейный лакей. В больших домах для чистки ламп отводили отдельные помещения. В замке Бивор-Касл, принадлежавшем герцогу Ратленду, усердным слугам приходилось начищать по четыре сотни ламп — шутка ли! Мало кому эта работа могла понравиться. «Про лампы часто забывают, — читаем мы в “Наставлениях ливрейному лакею” за 1825 год, — особенно в домах, где слуги выполняют разные виды работ, и каждый питает надежду, что лампы почистит кто-нибудь другой».
