Рассматривая эти два способа, мы видим, что «нереактивность» охватывает как внутренний аффективный и автономный баланс, так и гибкость взаимодействия префронтальной коры и автономной нервной системы.
Эти и другие характеристики нашего внутреннего гомеостаза достигаются посредством интегративных (координирующих, уравновешивающих) функций префронтальной коры. Именно эти области, как мы можем предположить, скорее всего, активируются в ходе практик внимательного осознавания, вследствие которых происходит рост и усиление нервных связей этих областей.
Аффективный стиль и гибкая устойчивость
Ричард Дэвидсон коснулся некоторых основных проблем регуляции аффекта, когда писал:
Один из ключевых компонентов аффективного стиля – способность регулировать негативные эмоции и специфически уменьшать длительность негативного аффекта, который они порождают. Связи между префронтальной корой и миндалевидным телом играют важную роль в этом регуляторном процессе… Мы определили гибкуюустойчивость как поддержание высокого уровня позитивной эмоциональности (позитивного аффекта) и здоровья перед лицом неприятностей. Дело не в том, что стойкий человек никогда не испытывает негативного аффекта, а в том, что негативный аффект не удерживается надолго.
Нереактивность проливает свет на главный аспект адаптивной устойчивости. Каким образом внимательное осознавание может поддерживать развитие такой устойчивости и гибкости? У животных – у обезьян, как показал Стивен Суоми, и мышей, как показал Майкл Мини, – мы видим, что забота матери о детеныше непосредственно влияет на развитие у него поведенческой гибкости и социальных навыков. Например, в работе Мини было показано, что частое вылизывание детеныша матерью вызывает положительные сдвиги в структуре его мозга – изменение количества рецепторов в различных областях, включая миндалевидное тело, отвечающее за возникновение эмоций, и более глубокие мозговые структуры, а также выполняющую регулирующие функции префронтальную область. На самом деле Мини смог показать, что это ухаживающее поведение приводило к усилению синтеза белков, что проявлялось в образовании новых рецепторов в определенных областях мозга. Опыты, в которых крысам подкладывали чужих детенышей, показали, что экспрессию соответствующих генов и нейрофизиологический исход определяло не генетическое родство матери, а поведение выкармливающей детенышей крысы. Главный вывод заключается в том, что именно эти «сонастроенные», заботливые взаимоотношения индуцировали нейропластические изменения и обуславливали развитие адаптивной устойчивости у детенышей.
Сроуф, Эгеланд, Карлсон и Коллинз провели обширное исследование, изучая на людях, как сонастроенное общение находящихся в отношениях привязанности друг к другу ребенка и родителя развивает устойчивость первых к стрессу. Дети, воспитывавшиеся в стрессовых условиях и проявлявшие адаптивную гибкость и устойчивость к стрессу, как выяснилось, находились в сонастроенных отношениях, и именно они, по мнению исследователей, послужили источником этой устойчивости. Аллан Шор исследовал возможные нейрональные корреляты данных о привязанности и предположил, что сонастроенное общение приводит к росту в префронтальных участках, особенно вблизи срединной линии (наиболее это заметно в орбитофронтальной области). Моя работа была посвящена путям, которыми процесс нейрональной интеграции, – опосредованный отчасти префронтальными структурами с включением более крупных измерений, таких как оба полушария коры и сфера межличностного общения, – способствует развитию связности сознания, эмпатии в отношениях и общей гибкой устойчивости в наших жизнях.
Эти данные позволяют предположить следующее. Адаптивной устойчивости можно научиться путем переживания. Аффективный стиль не есть нечто застывшее в генах, как в цементе; он не запечатан навечно в раннедетских переживаниях; его целесообразно рассматривать как навык, тренируя который можно улучшить состояние душевного здоровья и устойчивость. В любом случае мы твердо знаем касательно отношений между родителями и детьми, что внимание и забота приводят к развитию и укреплению адаптивной устойчивости (приложение, раздел «Вопросы развития»).
Я предлагаю рассматривать внимательность как форму «внимания и заботы», фокусируемую нами на самих себе. Именно так мы можем рассматривать внимательность как форму внутриличностной сонастройки, которая тоже влечет за собой укрепление адаптивной устойчивости. В двух предыдущих главах мы тщательно и с большой глубиной исследовали подробности процесса сонастройки, разворачивающегося в рамках внимательности, и то, как этот процесс может стимулировать рост интегративных волокон в срединных префронтальных зонах. Сейчас мы займемся гранью нереактивности и тем, что мы знаем о связи внимательности и развития аффективного стиля.
Сближение и удаление
Главная концепция психологической и нейробиологической литературы зиждется на различении тенденций сближения (approach) и удаления (withdrawal) в сознании, поведении и головном мозге. Сближение побуждает нас к мышлению, вовлекает во взаимодействие с другими и преимущественно активирует передние отделы коры левого полушария. Удаление (или тенденция к уходу) отталкивает нас от чего-то, отвлекает от взаимодействия и проявляется активностью преимущественно в правом полушарии, особенно в передних его отделах.
Хизер Урри и ее коллеги предположили, что два этих состояния могут служить нейробиологическими окнами, позволяющими по-новому взглянуть на проблему психического здоровья:
Несмотря на то что ранние работы на эту тему фокусировали внимание на роли аффекта в объяснении различия функций правого и левого полушарий, недавние работы указывают на то, что устойчивые индивидуальные различия в относительной активации префронтальных участков не показательны для оценки гедонического тонуса (позитивного или негативного) как такового. На самом деле эти различия отражают склонность к проявлению стабильной тенденции к сближению (левое полушарие) или тенденции к удалению (правое полушарие) в поведении перед лицом соответствующих источников стимуляции.
Далее авторы предполагают, что вовлечение в существенные для достижения цели события – необходимое измерение в достижении здоровья и благополучия. В своем исследовании они проводят различие между эвдемоническими и гедоническими формами психического здоровья. Эвдемония в большей мере касается чувства равностности, нежели фокуса на чувственных удовольствиях, свойственного гедонии. Эвдемоническая форма благополучия включает в себя такие психологические качества, как автономия (самостоятельность), мастерское обращение со средой, позитивные взаимоотношения, личностный рост, принятие себя и осмысленный и целенаправленный подход к жизни. Гедоническое благополучие, наоборот, фокусирует внимание на удовлетворенности жизнью, частых положительных эмоциях и сведении к минимуму частоты отрицательных эмоций.
Используя две эти концепции, Урри и ее коллеги сумели выделить активацию левой префронтальной области как феномен, важный в качестве формы сближающего мышления, а не просто источника положительного аффекта. В обсуждении авторы указывают:
