Нарративная (повествовательная) интеграция позволяет нам составить связную историю своей жизни. В этой сфере мы используем уникальное свойство своего биологического вида – вида, обладающего даром рассказчика. Наш мозг, по всей видимости, имеет склонность обращаться к левому полушарию, чтобы употребить его нейронные сети для сортировки, упорядочения и отбора нейрональных карт, позволяющих сочинить историю, объясняющую логическую взаимосвязь событий, происшедших в нашей жизни. Историю можно представить как линейное изложение цепи событий, в котором соединены действия и внутренняя душевная жизнь людей, совершавших эти действия. Внимательное рассказывание нашей истории может способствовать исцелению от неразрешенных внутренних конфликтов и травм.
Создание повествования о собственной жизни включает «свидетельствующее “я”», также способное наблюдать и комментировать, сопоставляя грани внимательного осознавания. Исследования психологии развития привязанности показывают, что один из лучших предикторов качества привязанности ребенка к родителю – непротиворечивая история жизни последнего, обладающая так называемой нарративной (повествовательной) связностью. Связное повествование – по сути история, имеющая смысл на глубинном, висцеральном, уровне, то есть состоящая не только из рационализации и умолчаний. Те ограничительные адаптации, помогающие игнорировать то, что мы знаем имплицитно, могут создать сцепленную, но отнюдь не связную историю. Такой адаптивный нарратив ограничивает нас нашими историями о себе, но блокирует истинную интеграцию, которая позволит возникнуть согласованности и связности. Наше обсуждение рефлексивной связности в главе 9 высветило природу этого связного повествовательного процесса: с помощью внимательности мы получаем доступ ко всему ободу своего сознания и можем, таким образом, придать смысл любым воспоминаниям и текущим ощущениям. Интересно отметить, что исследователи привязанности обнаружили также и «рефлексивную функцию», которая проявляет корреляцию как с сонастроенными взаимоотношениями детей и родителей, так и со связностью нарративного повествования родителей. Таким образом, нарративная, или повествовательная, интеграция – скорее всего, фундаментальная часть рефлексивной согласованности, которая возникает при достижении внимательного осознавания.
Достигаемый во время психотерапевтического лечения переход в состояние большей восприимчивости к собственному внутреннему миру помогает индивиду продвигаться к «заслуженно безопасной» форме привязанности, когда жизненный нарратив-повествование обретает связность и согласованность. Этот процесс часто включает в себя гибкое состояние открытости всему, что есть, не ограниченное тем, в чем человека хотят убедить его приспособительные адаптации. Понятно, что параллель между внимательным осознаванием и нарративно-повествовательной связностью ярко высвечивает возможную роль рефлексии и нейрональной интеграции, лежащих в основе обоих феноменов. Черты внимательности у родителей предсказывают одновременно связную родительскую историю и устойчивую, безопасную привязанность к ним детей. Будущие исследования позволят исследовать соответствующую гипотезу о том, что развитие у детей безопасной и стабильной привязанности к родителям приведет к формированию и у них черт внимательности по мере взросления. Именно это и лежит в основе нашего подхода к психотерапии: поддерживая межличностную сонастройку для создания безопасной и стабильной привязанности, мы одновременно способствуем внутренней сонастройке внимательного осознавания.
Несмотря на то что некоторые люди интерпретируют практики внимательности как «исключительно пребывание в текущем моменте», что несколько снимает акцент с роли повествовательных нарративов в нашей жизни, поскольку они уводят нас от непосредственного восприятия того, что происходит в настоящем, я все же считаю, что очень большую пользу приносит именно сочетание этих двух подходов. Наша личность часто раскрывает себя в нарративных темах, и умение видеть их подлинное содержание помогает внимательности, позволяющей растворять ограничивающие нисходящие влияния. Точно так же умение различать – жизненно важный компонент нахождения ментального пространства для регистрации тематических повествовательных элементов и способности противостоять соблазну увлечься их обаянием. Одно только запоминание событий, особенно травмирующих, в лучшем случае оказывается бесполезным, а в худшем постоянно воспроизводит травму. Только лишь вспоминание, особенно психотравмирующих событий, может в лучшем случае не приносить пользу, а в худшем – приводить к ретравматизации. Вспоминание с фокусом на углублении понимания событий прошлого и объятии более полного способа, при помощи которого болезненные ощущения, связанные с воспоминаниями, могут быть пережиты с терпением и затем разрешены, – вот в чем может помочь нарративная, или повествовательная, интеграция. Исцеление в психотерапии включает в себя проживание воспоминаний, осуществляемое так, чтобы порождать переживание текстур эмоциональных и соматических ощущений в рамках интегрированного процесса. В таком интегрированном процессе мы переходим от непрожитой и навязчиво вмешивающейся природы неразрешенных состояний к открытому, сознательному и внимательному разрешающему присутствию. Такой процесс осмысления – это полностью телесно воплощенный процесс, а не просто интеллектуальное упражнение в использовании слов для «пренебрежительного объяснения» происшедшего. Такое осмысление используется для порождения новых прозрений и озарений, которые привносят новые смыслы в старые элементы воспоминаний. Осмысление в соединении с различением дает нам возможность полностью интегрировать память в историю нашей жизни, чтобы мы могли свободно чувствовать себя в настоящем.
История нашей жизни не тождественна нам самим, нашей полной самости, нашему «я». Прорабатывая свои истории того, как развивалась наша привязанность к значимым в нашей жизни лицам (родителям), мы приходим к ощущению связности истории, наблюдению ее как нарратива-повествования о нашей жизни, но не всей совокупности того, кто мы есть. В этом процессе мы рассматриваем диспозицию нашей привязанности, отражаемую повествованием, и на глубинном уровне знания и чистого «я» (ipseity) мы обретаем обнаженное понимание первичной самости, лежащей ниже уровня всевозможных форм адаптации и борьбы за выживание. За пределами истории нашей жизни есть сущность того, кто мы есть.
С этой позиции внимательного различения все четыре потока осознавания заполняют наше самопознающее сознание, и мы приобретаем способность связать воедино прошлое, настоящее и будущее. Высвобождение этой энергии часто сопровождается смехом, причем весьма заразительным. Билл и Энн смогли наконец вместе рассмеяться, когда Билл понял, что так мучило Энн, а она смогла настолько расширить ступицу своего сознания, что увидела те качества Билла, которые ценила в нем превыше всего. Их одиночество закончилось, они сонастроились друг с другом и самими собой, то есть достигли того, к чему стремились с первого дня своего совместного пути. Это я и называю нарративной, или повествовательной, интеграцией и возникновением связного сознания, присутствия, полноты, восприимчивости ко всему, что возникает в нас самих и в других. Самым большим достижением Билла и Энн стало то, что они нашли в себе мужество обратиться к самым болезненным моментам своего прошлого, и это позволило им войти в настоящее более полным, сознательным и внимательным образом.
