Осенью 1980 года Майк наконец-то решился собрать собственную группу, дав ей, не без ироничной оглядки на „Аквариум“, имя „Зоопарк“ (хотя еще в 1975-м у него появилась песня с характерным названием „Жизнь в зоопарке“). Поначалу он попытался пригласить на роль аккомпаниаторов студенческую группу „Прощай, черный понедельник“, которая базировалась в институте ЦБП – из нее в „Зоопарк“ были рекрутированы Александр Храбунов (р. 30.09.59 в Ленинграде), гитара, и Андрей Данилов (р. в 1956 году в Петрозаводске), барабаны, а когда стало ясно, что по каким-то причинам их бас-гитарист группе не подходит, в „Зоопарк“ – по рекомендации одного общего знакомого – был приглашен Илья Куликов (р. 17.04.60 в Ленинграде) из группы „Маки“.
Они начали репетировать в ноябре 1980, в следующем феврале дебютировали на пригородной танцплощадке, играя репертуар из стандартов рок-н-ролла и текущих поп-хитов (как вспоминал позднее Майк, „играли «Поворот» «Машины времени» в рэггей“), той же весной были приняты в рок-клуб, а в конце мая дали свой первый концерт с программой целиком из песен Майка, вызвавший бурную, хотя и неоднозначную реакцию публики.
Интересно, что все это время „Прощай, черный понедельник“ продолжал параллельно репетировать собственный репертуар, даже вступил в рок-клуб (хотя ни разу не выступил на его сцене) и распался лишь в конце 1983 года.
На протяжении трех следующих лет „Зоопарк“ регулярно выступал дома, выезжал в Москву (где Майк поначалу пользовался гораздо большим успехом, нежели в Питере, но почему-то был воспринят тамошней публикой как панк, пару раз играл в сопровождении музыкантов московской группы „ДК“, а его выступление 19 октября 1981 в МИФИ было записано и легло в основу концертного альбома „Blues de Moscou“) и оттачивал свое мастерство.
Летом 1981 года Майк соло выступил на фестивале авторской песни в Риге и все это время интенсивно сочинял новые песни. Не имея возможности воплотить их в студийных электрических версиях, в июне 1982-го Майк записал на студии Театрального института второй соло-альбом „LV“ (звукорежиссером был Игорь „Панкер“ Гудков), пожалуй, его самую популярную работу, над которой с ним работали участники „Зоопарка“, Борис Гребенщиков, соло-гитарист Юлий „Юлик“ Харитонов („Винни-Пух“, „Амальгама“), Алексей Вишня и т. д. Альбом включал классические номера Майка „Белая ночь, белое тепло“, „Растафара“, „Завтра меня здесь не будет“ („Медленный поезд“), „Гуру из Бобруйска“, „Шесть утра“ и т. д.
В марте 1982 года Майк сыграл гитарное соло в песне Цоя „Битник“ на дебютном концерте группы „Кино“, с участниками которой его на протяжении многих лет связывали дружеские и творческие отношения – Майк и Цой регулярно давали совместные акустические концерты как в Питере, так и по всей стране (в частности, в Москве и Свердловске). Существенное влияние на формирование образа „Зоопарка“ в этот период оказал художник (а в отдельных случаях и соавтор Майка) Игорь „Иша“ Петровский».
Заодно расскажу о своем личном знакомстве с этим замечательным человеком, каким я считаю Мишу Науменко, Царство ему Небесное!
Кассету с записью «Сладкая N и другие» мне принесли в 1983 году, едва я начал знакомство с питерским рок-клубом и его деятелями – Колей Михайловым, Джорджем (Анатолием Гуницким), Сашей Старцевым и другими.
Я послушал этот альбом с некоторым изумлением – и меня можно понять – ничего подобного ни по радио, ни по телевизору я тогда не слышал. Ни по текстам, ни по музыке. Многое мне очень понравилось, но что-то вызвало отторжение. Например, мне стало обидно за девушку, которую Майк так безжалостно отхлестал в песне «Ты – дрянь».
И я слегка пожурил за это Майка в своей статье, опубликованной в журнале «Аврора» (тогда я еще полагал, что имею право «журить»), отдав, впрочем, должное его таланту. О самодеятельной рок-музыке надо было тогда писать очень осторожно, ее беспрестанно поносили в прессе как образец бескультурья, пропаганды западного образа жизни, наркотиков, алкоголя и секса.
А через пару месяцев мы встретились на мансарде у Гребенщикова и поговорили. И я понял, что Майк не обиделся, он понял, что я за эти несколько месяцев проделал гигантский путь познания и стал уже понимать – что же такое рок вообще и русский рок в частности.
С тех пор мы дружили, я часто бывал у него на Боровой, где Майк жил в маленькой комнатушке вместе с очаровательной и милой женой Наташей и маленьким сыном Женей (сейчас мы с ним взаимные френды в ЖЖ (livejournаl.com). Чуть дальше по коридору находилась огромная коммунальная кухня, где и происходили веселые сборища, в которых часто участвовала вся коммунальная квартира, тем более что в ней жил гитарист группы Шура Храбунов и часто ночевали многие другие.
Вот там и стали регулярно появляться Цой с Рыбой с гитарами и новыми песнями, начиная с 1980 года. А Майк в качестве звезды рок-н-ролла давал им советы и оценки.
На самом деле Майк по своему общему и тем более музыкальному уровню развития был на порядок выше молодых «гиперболоидов». Да и семилетняя разница в возрасте много значит. Им было девятнадцать-двадцать, а Майку уже целых двадцать семь лет!
Цой со свойственным ему чутьем и интуицией выбрал нового наставника правильно. Если бы я не был уверен, что все происходило по наитию и часто случайно, я бы предположил, что Виктор Цой выстраивал свою рок-н-ролльную карьеру очень рационально и разумно. Я уже отметил, что одной из главных его черт было правильное понимание людей.
Уже от Майка о новых талантах узнал сам БГ – признанный гуру нашего рока не только теперь, но и в те времена, когда ему еще не исполнилось тридцать лет.
Но об этом дальше.
А пока новоявленная группа вовсю готовилась к вступлению в рок-клуб, а точнее, к прослушиванию на Совете рок-клуба. Это, напомню, был еще «старый» Совет, ибо «революция» в рок-клубе произошла несколько позже, и новый Совет во главе с Колей Михайловым был избран лишь год спустя.
Естественно, рассказывать об этом событии уместнее всего одному из его участников.
Алексей Рыбин (из книги «Кино с самого начала»):
«Президентом клуба был Гена Зайцев, который страшно любил всякие бумажки, записки, протоколы, книги учета и прочие бюрократические штучки. При этом у Гены была четкая ориентация на свершение все той же пресловутой рок-революции, и весь клуб под его руководством готовился к восстанию. Заправляли всей партийной работой мэтры хипповского хард-рока семидесятых – „Россияне“, „Зеркало“, „Союз любителей музыки рок“, „Джонатан Ливингстон“ и другие – одни получше, другие похуже, умные и целеустремленные борцы за свободу всего человечества. Каждая группа в отдельности была неплоха, когда занималась своим прямым делом – рок-музыкой. Но когда они собирались все вместе и под председательством Гены начинали свое партийное собрание – на полном серьезе объявляли кому-то выговоры, предупреждения, кого-то исключали, принимали, решали возникшие трения по вопросам идеологии путем поименного голосования, выдвигали поправки по повестке дня и ругали правых (КГБ) и левых (нас), то все это выглядело просто замечательно. Учитывая же еще и то, что над всем собранием незримо витала тень великого экстрасенса и певца Юрия Морозова, который в своем физическом воплощении на собрания не ходил, а прилетал туда в виде некоего духа и сидел где-нибудь на люстре, мрачно наблюдая за происходящим внизу, то эта компания на самом деле представляла собой реальную опасность для общества. Члены клуба, сдав по одной фотографии президенту Зайцеву, ходили важные, на свои собрания никого не пускали и были на седьмом небе от собственного величия. Руководство клуба захватило монополию на устройство концертов и всячески пакостило двум-трем делягам шоу-бизнеса, пытающимся работать автономно.
