Марка преследовало стойкое ощущение, что он здесь уже бывал. Например, он знал, что за этой дверцей стояли чашки, но когда открывал шкаф, оказывалось, что там вместо чашек стоят кастрюли. А в духовке должна лежать розовая форма для кексов в форме сердечка, но теперь там было совершенно пусто. Впрочем, форма вскоре обнаружилась на холодильнике, чем немало озадачила Марка. Провалы в памяти у него случались время от времени, но не настолько, чтобы напрочь забыть о том, что был в гостях у Маргарет Нельсон, ведь она была совсем не в его вкусе. Впрочем, может быть, он знал её соседку – Эмму Бишоф? Вот бы увидеть хотя бы одну её фотографию.
Размышляя об этом, он хотел сунуться в спальню, но путь ему преградила госпожа Бишоф-старшая, ухоженная и высокая брюнетка с длинными прямыми волосами, которая выглядела значительно моложе своих лет, и только сеточка морщин вокруг глаз выдавала возраст. Её можно было назвать иконой стиля – безупречно сидящий брючный костюм бирюзового оттенка и бежевая блузка с бантом – очевидно женщину сорвали с какого-то важного мероприятия или деловой встречи.
– Это комната Эммы, – негромко, но твёрдо сказала она, – вам здесь делать нечего.
– Разумеется, – улыбнулся Марк и отступил на шаг. Уже на пороге другой комнаты, он развернулся и, словно извиняясь, произнёс, – сейчас приедут мои коллеги и всё равно попросят вас покинуть помещение.
Госпожа Бишоф ничего не сказала, но прислонилась спиной к косяку двери, словно показывая своим видом – «ничего, я подожду здесь».
Марк рассчитывал, что она составит компанию Нельсон-старшей, которую он отослал из квартиры, потому что она своими всхлипами мешала ему думать, да и вообще раздражала. Бишоф-старшая, хоть и немного давила авторитетом, напротив, вызывала уважение.
Марк кивнул женщине и вошёл в спальню. Щёлкнул выключателем и шмыгнул носом. На первый взгляд в комнате было достаточно прибрано и даже уютно. Правда, при ближайшем рассмотрении оказалось, что цветы в горшках искусственные, а вещи в шкафах лежали в таком беспорядке, словно их взяли одной большой кучей и рассовали по полкам, а потом ещё дополнительно утрамбовывали ногами, чтобы больше вошло. То же самое произошло и с безделушками, косметикой и старыми чеками, которые смахнули широким жестом в ящики, и лишь неровные пятна пыли говорили, что раньше это всё стояло и лежало на поверхности. Кровать была заправлена, однако смятое покрывало явно свидетельствовало, что на нём кто-то лежал и возможно не один. Над кроватью висел метровый постер полуобнажённой натуры, в которой Марк с удивлением узнал Маргарет. Может с лица она и не отличалась красотой, но тело у неё было что надо. Девушка, очевидно, обожала самолюбование.
Из спальни Марк отправился в ванную комнату и хорошенько порылся в баночках, тюбиках и прочих женских штучках, о предназначении многих из них он даже не догадывался. Ни малейшего намёка на антидепрессанты, которые, как оказалось, принимали предыдущие две жертвы. С другой стороны, сумочка Маргарет Нельсон так и не была найдена. Также как и сумочка первой девушки, Лизы Майер.
Оставив квартиру на растерзание криминалистам, Марк поехал в участок. Поскольку отчёт о вскрытии задерживался, комиссар Шнайдер решил первым делом проведать доктора Фолька и застал его за весьма странным занятием.
Патологоанатом стоял рядом со столом, на котором лежало прикрытое простыней тело, и задумчиво окунал сухой пакетик чая в пустую стеклянную кружку с нарисованной на ней русалочкой.
– Как дела? – поинтересовался Марк, заглянув под простыню. В этом освещении Маргарет Нельсон совсем растеряла всю романтичность, которую придавали ей старые ряды трибуны АФУСа. – Интересно, какой она была при жизни? – продолжил он, не дожидаясь ответа доктора. – У нас уже есть одна скромница и одна бунтарка.
– Коллекция растёт в геометрической прогрессии, – отозвался Фольк, заглядывая в кружку.
– А причины, док? – Марк опустил простыню и разгладил краешек.
– Причина та же, что и в первом случае, – патологоанатом вышел в соседнее помещение, где у него располагался кабинет и потрогал чайник. Решив, что он достаточно горячий, мужчина налил воду в кружку.
– Значит, больше ты не считаешь, что это самоубийство или убийство по неосторожности?
– Нет, Марк, кто-то делает это специально, – покачал головой Фольк, глядя, как заварка окрашивает воду в коричневый цвет.
* * *
Эмма остановилась у стеклянных дверей одного из небоскрёбов Постдамер Платц и заглянула внутрь. Охранник сидел за стойкой регистрации, уставившись в монитор компьютера. На самом деле он смотрел через камеру наблюдения прямо на неё и видел, как она похлопала себя по щекам и дёрнула дверь, а затем почти уверенным шагом пересекла холл, прошла через турникет и скрылась в лифте. Программа системы безопасности, установленная на компьютере, показала лаконичное VISITOR.
Рабочий день в офисе уже давно закончился, сотрудники разошлись по домам, и даже Кристины не было на месте. В приглушённом верхнем освещении тёмные очертания офисной мебели за прозрачными перегородками выглядели зловеще. Стук маленьких каблучков отдавался от мраморного пола, и, казалось, совсем не заглушал звук биения Эмминого сердца. Дойдя до кабинета Фейербаха, она толкнула дверь и оказалась прямо в объятиях Штефана. Не осмелившись коснуться его руками, она уткнулась лицом в его грудь, и горячие слёзы потекли по её лицу.
«Ну-ну», – он неловко погладил её по спине. Постепенно его движения стали более уверенными, на мгновение он прижал Эмму к себе, а затем отстранил и, взяв за подбородок, заставил посмотреть на себя. – «Теперь всё будет хорошо», – произнёс он и коснулся губами её лба.
* * *
Нежданный гость застал Лиона за странным и совсем неподобающим его образу занятием – Лион, приподняв очки и потирая слезившиеся от напряжения глаза, проверял счета, время от времени сверяясь с отчётами на ноутбуке. Работа клуба не позволяла отмахнуться от современных технологий, и Лион в них разбирался более чем хорошо, но никогда и никому не сознался бы в этом.
«Ты должен что-то сделать», – заявил с порога гость.
Лион поднял голову от документов и устало посмотрел на него.
«Их уже три», – предупредил гость, снимая с плеча катану.
Лион сложил очки и вышел из-за стола. Сегодня на нём была рубашка из белого шёлка и обтягивающие бежевые бриджи. Он подошёл к гостю, снял с его головы капюшон и посмотрел в тёмные, лихорадочно блестящие глаза, а потом положил его голову к себе на плечо и пригладил короткие волосы.
Даже когда они вырастают, для нас они всё равно остаются детьми, подумал он.
Глава 30
Ночью выпал снег.
Диана пританцовывала рядом с машиной и, чертыхаясь, счищала щёткой снег, который за каких-то пять или шесть часов успел превратить её Alfa Romeo в настоящий сугроб. Вторую руку она прятала в кармане своей красной кожаной куртки.
