Потрясение женщины в красном платье сменилось откровенным гневом, и, презрев все нормы морали и этики, она еще более визгливо воскликнула:
— Леди оттон Грэйд, боюсь, его светлость не разделит вашего мнения.
— Вы совершенно напрасно боитесь, — спокойно ответила я. — На этом все.
Мне пришлось с достоинством выдержать полный ненависти взгляд, а после и многочисленные ухмылки прислуги, той, что была мною уволена. Остальные, напротив, смотрели с надеждой, и это прибавило мне уверенности.
— Что ж, с женской прислугой мы закончили, — я повернулась к дворецкому, — Уилард, продолжайте.
Мне представили поваров, среди которых были исключительно мужчины, камердинеров, лакеев, выездных лакеев, чьи широкие плечи и статные фигуры значительно выделялись на общем фоне, кучеров, дворников, официантов. Ни вопросов, ни претензий к ним я не имела. Единственный вопрос, заданный мной, относился к старшему дворнику и касался плачевного состояния родового храма Грэйд. Ответ, полученный мной, откровенно потряс:
— Мне очень жаль, леди оттон Грэйд, — степенный мужчина при этих словах поклонился, — но по нашим обычаям входить в родовой храм могут только представители рода, а его светлость…
Мне вспомнилось ласточкино гнездо под крышей храма. Двери, над которыми оно располагалось, и вопрос слетел с губ почти неосознанно:
— Простите, двери храма открываются вовнутрь?
— Н-нет, — удивленно ответил старший дворник.
Я повторно представила себе святыню рода Грэйд, то самое ласточкино гнездо, которому было не менее трех лет, и поняла очевидное — герцог не только бесстыдник, он еще и безбожник!
— Благодарю вас, на этом все, — ответила дворнику.
И мне был представлен старший конюх.
Господин Гранас не понравился с первого взгляда. И дело было не в том, что это его сестра, насколько я понимаю, выдавала себя за «помощницу экономки», а скорее в манерах, состоянии нетрезвости и излишней франтовости костюма молодого человека.
— Господин Гранас, назовите мне ваши должностные обязанности, — холодно попросила я.
Старший конюх замялся, как-то неуверенно оглянулся на одного из своих подчиненных — высокого крепкого южанина, при взгляде на которого в сознании возникало слово «основательность», после вновь посмотрел на меня и неуверенно выдал:
— Следить за конюхами… воспитывать их… э-э-э…
Я кивнула, принимая ответ, и обратилась к тому конюху, на которого с такой надеждой смотрел господин Гранас:
— Подойдите.
Мужчина осторожно приблизился.
— Уилард! — потребовала я.
Дворецкий с явной неохотой представил мне работника:
— Господин Томас Макмиллан, конюх.
Приветливо улыбнулась мужчине и попросила:
— Господин Макмиллан, перечислите мне, пожалуйста, должностные обязанности старшего конюха.
Южанин усмехнулся и спокойно ответил:
— Организация уборки конюшен, контроль за доставкой подстилки и уборкой навоза, заключение договоров с поставщиками кормов, постоянная слежка за состоянием и рационом лошадей, своевременное лечение животных, найм и увольнение конюхов.
— Прекрасно, — похвалила я, — господин Макмиллан, вы назначаетесь старшим конюхом. Господин Гранас, вы уволены за несоответствие должности, и я не могу сказать, что мне жаль. Животные слишком зависимы от людей, и посему я не испытываю жалости к тем, кто не в состоянии ответственно заботиться о лошадях. Это все.
Внезапно зарычал Гром. Я настолько привыкла к собакам, что практически перестала их замечать, но вот сейчас, когда гончая, рыча и оскалившись, вдруг оказалась между мной и господином Гранасом, их присутствие обозначилось как для меня, так и для остальных.
— Гром, спокойно, — тихо произнесла я.
Пес обернулся, посмотрел на меня внимательными черными глазами, затем подошел и сел рядом. Оба конюха мгновенно вернулись в строй.
— Уилард, — обращаться напрямую к прислуге в соответствии с этикетом я не могла, — можете отпустить людей, и я просила бы вас помочь с расчетом уволенных служащих госпоже Вонгард.
Но несмотря на молчание дворецкого, его враждебность ощущалась весьма отчетливо, а потому:
— Говард, — я обернулась к начальнику гарнизона, — через полтора часа все уволенные должны покинуть территорию замка Грэйд, а их вещи перед выходом должны быть осмотрены.
Мужчина поклонился, принимая приказ к исполнению.
— Госпожа Вонгард, — поворот к экономке, — у вас пять минут, чтобы выбрать себе новую помощницу. Одну. И мне потребуется личная горничная, выбор я оставляю за вами. Также распорядитесь о том, чтобы лестницы в центральную часть замка, картинная галерея, чердак и зеленые комнаты были приведены в идеальный порядок.
С этими словами я покинула собравшихся и в абсолютной тишине поднялась на второй этаж, ни разу не обернувшись. Поднималась не торопясь, степенно, медленно и величественно — прислуга хранила мертвое молчание.
И лишь скрывшись от глаз в картинной галерее, я прислонилась плечом к стене и поняла, насколько устала. Невозможно, смертельно устала. И единственным моим желанием сейчас было сесть на пол, обнять колени руками и дать волю душившим меня слезам.
Шорох шагов на лестнице заставил взять себя в руки. Резко выпрямившись, я увидела старенькую няню герцога, идти которой помогали две пожилые камеристки.
Госпожа Тортон улыбнулась мне, остановилась, тяжело дыша, и, поправив чепец, тихо сказала:
— Отдохнуть бы вам, деточка.
Я хотела было возразить, но няня, хитро прищурившись, предложила:
— Ванна с розовым маслом?
И все мои возражения разом испарились, а я с благодарностью сказала:
— Это было бы чудесно.
Улыбнувшись, госпожа Тортон прикрикнула:
— Гретхен, ванну в покоях герцога.
Краска мгновенно залила мое лицо, но не дав мне возмутиться, няня пояснила:
— Ваши покои еще не готовы, леди оттон Грэйд, а покои его светлости всегда в идеальном порядке. Идемте, вам требуется отдых.
Обе пожилые камеристки, поклонившись, ушли вперед, а няня, взяв меня под руку, медленными старческими шагами двинулась следом, увлекая за собой.
— С горничными — правильно это, — заговорила госпожа Тортон, — давно пора было. А видите этот портрет?
И весь путь до покоев лорда оттон Грэйд няня рассказывала мне о выдающихся представителях этой военной династии. Под рассказы о прошлом мы поднялись на второй этаж. Покои герцога располагались ближе к лестнице, я же выбрала для себя комнаты, максимально удаленные от спальни супруга. Максимально! Возможно, это вызовет сплетни среди прислуги, но… И там окна выходили в сад, а гостиная на террасу.
